Михаил Энгельгардт

Толстеют ли люди от шуток, или сама толщина располагает к шутке – этого я никогда не мог узнать доподлинно,

Его сердце — висящая лютня,

Лишь дотронуться — она зазвучит.

Боюсь не столько самой опасности, сколько ее неизбежного следствия — ужаса.

«Мое главное занятие теперь являться на палубу „Бигля“ и, насколько умею, корчить из себя моряка. Не знаю, впрочем, удалось ли мне обмануть хоть одного мужчину, женщину или ребенка». (К Генсло, 15 октября 1831 года).

становится безусловно непреодолимым.

Король не особенно заботился об утонченности или, как он выражался, о «духе» остроумия. В шутке

Задигу» Вольтера, и, в общем, ему больше нравились

эпоху, к которой относится мой рассказ, профессиональные шуты еще не перевелись при дворах

носившие пестрое платье и колпак с погремушками

нам, Лягушонок! Нам нужны характерные костюмы