Мариша Пессл

Перед тем как мстить, вырой две могилы».

— тайны по природе своей стремятся на поверхность, вырываются.

Она боялась темноты. Как-то это называется — никла... забыл.
— Никтофобия?

— Все умирают в одиночестве.

учшее слово в человеческом языке.
— «Да»,

В Терра-Эрмоса был такой дядька, Коди Джонсон. Так у него первые симптомы деменции начались лет в тридцать девять.

— По-моему, я эту байку уже слышал. Он умер в одиночестве?

— Все умирают в одиночестве.

Ни убавить, ни прибавить. Эта Терра-Эрмоса — какой-то дуст. Девчонка убивает им любой разговор подчистую.

— А что у нас в городе с оккультизмом? Сильно распространен?

— Поклонение деньгам считается?

Я тут подумала... — начала она и осеклась.

— Зачем ты думала в четыре утра? — спросил я, подоткнув подушки и прислонившись к изголовью. — Ты уж тогда что-нибудь хорошее придумай.

научила некоторым словам. Я по сей день не забыла. Одно слово — «терулья». Глубоководная любовь. Любовь, которая тебя перепахивает. То, что нужно пережить, прежде чем умрешь, потому что иначе жизнь прошла зря.

«Игра ста свечей». Я потом нашла японское название. Хякумоногатари кайданкай. Не слышали?

— Нет, — покачал головой я.

— Старая японская салонная игра. Периода Эдо. Семнадцатый, восемнадцатый век. Зажигают сто свечей и задувают по одной, едва кто-нибудь расскажет короткий кайдан. Историю о призраках. Все рассказывают, свечи гаснут, вокруг постепенно темнеет, наконец задувают последнюю свечу. И в этот миг в комнату нисходит сверхъестественная сущность. Как правило, онрё — японский призрак, жаждущий мщения.