Стивен Фрай

Если отбросить теорию «Зенг Хе открыл весь мир», придуманную Гэвином Мэнзисом, автором нашумевшего бестселлера «1421: год, когда Китай открыл Америку», то предположение, что этот выдающийся мореплаватель XV века (к слову, мусульманин и евнух) достиг северных берегов Австралии, имеет неплохой шанс на существование.

Вы мошенник, проходимец и шарлатан. Тип человека, который, на самом-то деле, мне симпатичнее любого другого.
– Почему вы уверены в том, что я именно таков?
– Я изучаю язык, мистер Хили. Вы пишете гладко и убедительно, говорите весомо и сдержанно. Сложная идея здесь, отвлеченное утверждение там, вы играете ими, жонглируете, сбиваете их с пути истинного. Тут нет движения от мысли к постижению, нет озарений, нет вопрошаний, нет возбуждения. Вы пытаетесь убедить других, но себя – никогда. Рисунок, структуру вы распознаете, однако перестраиваете их вместо того, чтобы анализировать. Короче говоря, вы не думаете. И никогда не думали. Вы ни разу не сказали мне чего-либо, представляющегося истинным лично вам, вы говорите лишь о том, что выглядит истинным и, возможно даже, способно таковым оказаться, – о том, что в данный момент соответствует характеру того человека, которого вы решили сегодня изображать. Вы жульничаете, ищете коротких путей и лжете. Изумительно!

Если вы человек порядочный, ну хотя бы наполовину, вас, вероятно, откуда-нибудь да выгоняли… из школы, из совета директоров, из спортивной команды, из комитета по присуждению премий, из клуба, из секты сатанистов-растлителей, из политической партии… откуда угодно. Стало быть, вам знакома та буйная радость, что вскипает в человеке, когда он вылетает из кабинета директора школы, опустошает свой шкафчик в раздевалке или сметает со своего письменного стола листки промокашки. Против факта не попрешь, все мы чувствуем себя недооцененными, официальное же заявление, что мы-де никуда не годимся, лишь подтверждает наши догадки насчет того, что бесчувственный мир не способен оценить нас по достоинству. А это странным образом повышает то, что психиатры и всякая журналистская сволочь именуют самооценкой, поскольку доказывает: мы были правы с самого начала. В этом мире оказаться хоть в чем-то правым – переживание редкостное, способное творить с amourpropre[5] чудеса, даже если, не сочтите за парадокс, правы-то мы оказываемся лишь в наших подозрениях, что все и каждый считают, будто природа впустую на нас потратилась.

Афина обучила ее домоводству, вышивке и прядению и облачила в великолепную серебряную хламиду.

Мифы древних греков содержат понимание: кто бы ни сотворил этот непостижимый мир со всеми его жестокостями, чудесами, капризами, красотами, безумием и несправедливостью, творцы эти сами наверняка жестоки, чудесны, капризны, прекрасны, безумны и несправедливы.

Уран-небо повсюду покрывал мать свою Гею-землю. Покрывал он ее в обоих смыслах: так, как небеса по сей день покрывают Землю, — и как жеребец, покрывающий кобылу.

Если уронить бронзовую наковальню с небес, до земли она будет лететь девять дней. Если бросить ту же наковальню с земли, Тартара она достигнет за те же девять дней. Иными словами, земля находится на полпути между небом и Тартаром.

Уран рухнул, корчась в бессмертной агонии, и провыл такие слова:
— Кронос, коварнейший среди потомков моих и коварнейший среди всего созданного. Худшая тварь, омерзительнее уродливых циклопов и отвратительных гекатонхейров, сим проклинаю тебя. Пусть дети твои сокрушат тебя, как сокрушил меня ты.

все началось не со взрыва, а с ХАОСА.
Был ли Хаос богом — чудесным существом — или же попросту состоянием ничто? А может, Хаос, в полном соответствии с тем смыслом, какой мы ныне вкладываем в это слово, был неким жутким беспорядком — как в комнате у подростка, только хуже?
Возможно, стоит представлять себе Хаос как своего рода вселенское зияние. Как зияющую пропасть или зияющую пустоту.

ак бы ни обстояло дело в действительности, современная наука считает, что всему судьба вернуться к Хаосу. Эту неизбежную участь именуют энтропией, она — часть великого круга от Хаоса к порядку и обратно к Хаосу. Ваши брюки происходят от хаотически метавшихся атомов, которые неким манером слиплись в нечто, за многие эпохи упорядочившее себя до живой материи, та постепенно эволюционировала до растения хлопчатника, плод которого теперь входит в состав шикарной вещи, облекающей ваши прелестные ноги. Когда-нибудь вы отринете эти брюки — не тотчас, надеюсь, — и они сгниют где-нибудь на свалке или же будут сожжены. Так или иначе их материя в конце концов высвободится и станет частью земной атмосферы. А когда Солнце взорвется и прихватит с собой все до единой частицы этого мира, в том числе и составляющие ваших брюк, все атомы вернутся в холодный Хаос. И то, что применимо к вашим брюкам, применимо, разумеется, и к вам.
Словом, Хаос, с которого все началось, есть Хаос, каким все и завершится.