Елена Михалкова

Она сказала, что самый темный час – это час перед рассветом.

«Одиночество – хорошая вещь, когда ключ от двери торчит с твоей стороны».

рассказа Грина «Пропавшее солнце».

сероглазый, улыбчивый, общительный и в то же время отстраненный от всего, что происходило вокруг него.

Если есть старушки – божьи одуванчики, то должны быть и старушки – адские чертополохи.

Ощущение сопричастности другу другу – вот от чего никуда не деться. Галка была родной. Ангелы, что ли, ставят печати, маркируя тех, кто попадет после рождения в одну когорту. Ты не видишь печать, но ощущаешь шестым чувством. По ней узнаешь своих, даже если встретились на пять минут в прокуренном тамбуре плацкарта «Москва – Томск» и сразу же разбежались навсегда.

– Расцветить унылые будни Долгопрудного? – предположил Макар.

ю-то стремную дыру, задницу, блин, долгопрудную,

жизнь – ужасно хрупкая штука. К этому неизбежно приходишь, когда и сам ставишься хрупким, точно песочное печенье, которое передержали в духовке.

Мне хочется думать, что ушедшие любимые иногда посылают нам весточки. У них там сложности со связью, они вынуждены обходить главного ангела по цензуре, и потому их послания бывают загадочны и мало напоминают письма. Но тот, кому адресовано, поймет. «Мне хорошо здесь, я по-прежнему усат и прекрасен, не скучай, не плачь, не плачь».