Евгения Канищева

Хороший босс нанимает помощников ради работы, которую не желает делать сам, – сказала она, – а не затем, чтобы их осчастливить. Мое дело – отравлять тебе жизнь, пока ты не взвоешь и не побежишь искать то, что будет приносить тебе радость, и тогда я помогу тебе поставить точку. Значит, так. Твоя цель на ближайший год – как следует возненавидеть свою работу и найти себе другую, которую ты ненавидеть не будешь.

Куртка обошлась ей в двести тридцать четыре доллара и стала самой крупной покупкой в ее жизни после ноутбука и каркаса кровати.

– Буквально чего угодно, лишь бы алкоголь, – сказала она.

– Практически никто не пользуется Инстой для воспоминаний!

У меня есть мир.
— Потому что тут тихо?
— Нет. Потому что я ровно там, где должна быть, и делаю ровно то, что должна делать

У меня есть мир.
— Потому что тут тихо?
— Нет. Потому что я ровно там, где должна быть, и делаю ровно то, что должна делать. Это — мир

— Если феникс устал, ну то есть совсем выдохся, он строит себе гнездо на верхушке дерева, далеко от всего. — Питер замолчал. Ему вдруг пришло в голову, что дом Волы похож на такое гнездо. Он огляделся, опираясь на костыли. Да. Тайное гнездо, окружённое деревьями, далеко от всего и от всех. Вола сидела перед камином, складывала щепки шалашиком над газетными комками. Питер надеялся, что она не читает его мысли. — Феникс наполняет своё гнездо чем ему нравится — кажется, миррой и корицей. А потом гнездо вспыхивает, и старое тело феникса сгорает, и из пепла старой птицы вылетает новая птица. Мама вот это очень любила. Она говорила: даже если всё-всё плохо, мы всегда можем возродиться и начать заново.

То, что это не происходит здесь, не значит, что это не происходит.

итер тогда вздрогнул всем телом, всей кожей, плечи обожгло будто тоской по крыльям.

У Питера было всего два плохих воспоминания, связанных с мамой. Хороших было гораздо больше, и он любил перебирать их в памяти, ему от них становилось спокойнее. Правда, он немного волновался, не сотрутся ли они от слишком частого использования.