Максим Кантор

С большой долей вероятности можно предполагать, что путь к диктатуре - естественное развитие народовластия: от прямой демократии - к демократии представительской, от представителей - к лидерам, соединяющим в себе черты республиканца и монарха, от таковых - прямо к тиранам. Так уже было, и, единожды обжегшись кипятком, можно в кипяток руку не совать - впрочем, возможно и то, что с тех пор законы физики поменялись

И увидел то же самое; а раз так, если в Берлине пустозвон считается интеллектуалом — почему его двойник не сойдет за интеллектуала в России? Оказалось, что именно эта среда, пустая и хвастливая среда — потребовалась миру для создания нового общества. Кому так надо? Кому-то понадобилось именно эту дрянную порочную компанию объявить состоятельной интеллектуальной средой. Кому-то потребовалось сделать разум бессильным.

Противоречие есть, но вся современная жизнь соткана из противоречий. На искусство поглядите: там такие парадоксы — ахнешь! Именно это противоречие выражает черный квадрат авангардиста Малевича. Декларация свободы от стереотипов, которая является демонстрацией регламента, — вот что должен увидеть в этом холсте врач-психиатр, и только. Можно использовать этот опус для психиатрического теста: пациенту показывают жестко ограниченную фигуру — воплощает она свободу? Воплощает, и не надо спорить!

И регулировать эту самую демократию, то есть создать у людей уверенность, что это именно они принимают решение, но в то же время исключить нежелательные решения — вот это и есть насущная задача демократического общества

Искомым способом управления демократией является война, однако это средство, к сожалению, имеет недостатки.

Иными словами, современная предвыборная борьба допускает двоякое использование варварских земель: как объекта бомбометания, так и объекта защиты. Этот низкий трюк, справедливо поименованный некоторыми журналистами как двойной стандарт, совершенно спутал карты.

Поскольку основным оружием цивилизации (наряду с крылатыми ракетами и напалмом) является мораль, либеральные политики столкнулись с особенностями этого оружия. Мораль, подобно ракетам, увы, может использоваться обеими сторонами — и равно поражает и левых, и правых. Собственно говоря, наряду с запретом на нервно-паралитические газы и отравляющие вещества следовало бы ввести запрет и на моральную аргументацию — или, во всяком случае, ограничить допуск к таковой. Однако коль скоро запрета пока еще нет — положение непростое.

Подобно приватизированному генералу армии и приватизированному офицеру госбезопасности, террор отражает высшую стадию демократического развития — приватизированную войну. В обществе, которое приватизировало веру и убеждения, приватизировало экономику и эстетику, — в таком обществе приватизация войны оказалась закономерной.

И пошло веселье: зря, что ли, расправлялись с диктаторами? И не будет больше диктаторов, не будет: посмотрите, чему учит демократическая философия — любое утверждение возьмем да и сведем на нет, деструктурируем приказ, и все тут. Постмодернизм внедряли как противозачаточные таблетки: чтобы дурачиться без последствий.

Опасность заключается, конечно же, не в головокружении недальновидных политиков и даже не в уколах совести, но в том, что война на окраинах цивилизации рано или поздно сталкивает друг с другом и цивилизованные народы, как это, собственно, и происходило всегда. Война внутри цивилизации неизбежна, это произойдет, когда варварские земли будут съедены окончательно, однако хорошо бы этот эпизод отодвинуть как можно дальше в будущее.