Ольга Ткаченко

Взрослые живут сегодня в ожидании завтра и оставляя позади вчера, позавчера, максимум прошлую неделю — на большее их не хватает. А вот дети не знают, что такое «вчера», «позавчера» или «завтра», — для них существует только «здесь и сейчас»:

Мне было очень обидно уходить потому, что она предпочла затею с ботинками нашим разговорам; потому, что она умела обходиться без меня, а я без нее – нет; потому, что у нее были свои дела, в которых я не могла принять участие;

Тому, кто не так давно появился на свет, трудно отличить настоящую беду от предчувствия беды, а может, и не нужно.

Наша жизнь была такой, какой была, и все тут; мы росли, считая своим долгом осложнить ее другим раньше, чем они осложнят ее нам.

когда Сарраторе был не на работе, то полностью посвящал себя дому: вечно что-то чинил, ходил по магазинам, гулял с коляской. В нашем квартале это считалось ненормальным. Никому не приходило в голову, что Донато старается облегчить жизнь жене. Нет, все мужчины по соседству, и мой отец в первую очередь, считали, что Сарраторе просто нравится вести себя как женщина, тем более что он писал стихи и с удовольствием читал их всем подряд.

Она соображала со скоростью звука, свиста, змеиного броска.

в ту новогоднюю ночь она впервые ощутила присутствие неизвестной сущности, разрушающей контуры окружающего мира и показывающей его отвратительную природу. И это ее потрясло.

не просто умеет хорошо говорить, она, как я сформулировала бы сегодня, развивает в себе дар, который я знала за ней и раньше: взять факт и создать вокруг него напряжение; только теперь она овладела этим умением гораздо лучше, чем в детстве. Она делала краски реальности ярче, с помощью слов насыщая их новой энергией.

Вот в чем, — думала я, — мое отличие от Кармелы и всех остальных: когда она говорит со мной, я загораюсь вместе с ней, здесь и сейчас. Какие у нее красивые, сильные руки, сколько изящества в движениях, какой выразительный взгляд!»

гибкого тела Лилы исходило нечто почти неосязаемое, что мужчины чувствовали кожей, некая неведомая сила, похожая на гул приближающейся бури. Это была зарождающаяся красота. Только когда музыка смолкала, они приходили в себя и, смущенно улыбаясь, преувеличенно громко хлопали в ладоши.