отец тоже любил зимой купаться в море. Этот бзик совершенно не вязался с его образом жизни трудоголика. Он заплывал на глубину, в спокойную воду, где нет волн, а я стоял на берегу и ждал, когда он выйдет. Мать отказывалась составлять нам компанию, потому что «only[26] мазохисты ходят на пляж в такую погоду», и удивлялась тому, что я таскаюсь с ним. «Зачем тебе идти с папой, Юваль? Ты ведь все равно не купаешься», – говорила она, убеждая меня остаться с ней дома и посмотреть по ближневосточному каналу документальный сериал о королевской семье. Она не понимала, что там, на пляже, я занят важным делом. Я притворялся, что развлекаюсь, – строил песочные замки, делал зарядку, – но в действительности я следил за отцом. Я ловил взглядом его голову, которая выныривала все дальше от берега, показывая, что отец не утонул. Иногда его голова надолго исчезала из поля зрения, и я, охваченный тревогой, стоял на берегу по щиколотку в холодном песке и мучительно соображал, не пора ли бежать в будку спасателей и звать на помощь. Я представлял себе, как тело отца вытаскивают на берег и все обвиняют меня в том, что я ничего не предпринял, потому что в глубине души я хотел, чтобы отец умер. В конце концов он выходил из воды, улыбался мокрой улыбкой, забирал у меня свои очки в толстой оправе и полотенце и говорил: «Плавать полезно для здоровья! Очень полезно! Жалко, что ты не любишь воду, son [27]».