Джонатан Страуд

На это он поднял голову:
– Это была война. Мы победили в честном бою. С минимальными потерями среди гражданского населения.
Я сейчас был Птолемеем. Я стоял у занавесок, сложив руки на груди, и, в свою очередь, смотрел на него исподлобья.
– Ты так думаешь? – насмешливо осведомился я. – Расскажи это жителям пригородов! Там до сих пор есть пустыри на месте сгоревших кварталов.

Взрослые никогда ничего толком не видят.

Иронизирую. Или это называется сарказм? Никогда не понимал разницы.

– Ирония умнее, сарказм ядовитее.