Анна Лёвенхаупт Цзин

Чтобы найти хороший гриб, нужны все чувства. Ибо в сборе мацутакэ есть свой секрет: искать нужно не сам гриб. Время от времени натыкаешься на них — может, звери бросили, а может, гриб такой старый, что его уже съели черви. Хорошие грибы — они под землей. Бывает, я чую пряный аромат прежде, чем найду хоть один гриб. И тут же все мои прочие чувства начеку. Взгляд обегает почву, «как дворники на лобовом стекле», по словам одного сборщика. Иногда я опускаюсь на землю, ищу лучший угол обзора — а иногда действую на ощупь.

Я ищу знаки грибного роста, линию его деятельности. Грибы по мере роста слегка вспучивают землю, как раз вот это движение и нужно искать. Люди называют это бугром, но бугор — это нечто вполне выраженное, редкое. Сама я стараюсь почувствовать вздутие, как будто грудь на вдохе. Вздутие легко вообразить как дыхание гриба. В земле может быть трещина, словно вздох гриба вырвался наружу. Грибы так не дышат — и все же такое сознание единой жизни создает основу танца.

Люди не умеют контролировать мацутакэ. Дожидаться, пока гриб возникнет — если возникнет вообще, — задача экзистенциальная. Грибы напоминают о нашей зависимости от природных процессов: не все нам под силу починить, даже то, что сами же и сломали. Однако это не означает паралича. Несколько японских волонтеров участвуют в — возможно — полезном возмущении и ждут, что произойдет дальше. Они надеются, что их действия простимулируют некую скрытую общность, то есть подтолкнут всплеск разделенного единства, хотя понимают, что создать общность им не под силу.

Мацимен прекрасно понимает, что выбрал стиль жизни на самой окраине капитализма. Он надеется, что ему больше никогда не придется работать за зарплату, и что он сможет жить в лесу, не владея жильем и не снимая его. (Он был смотрителем частной горы, на которой жил, а позднее стал бесплатным смотрителем лагерной стоянки.) Как и многие сборщики, он исследовал ограниченные пределы капитализма, не оставаясь ни внутри него, ни снаружи, то есть там, где особенно очевидна неспособность капиталистических форм дисциплины полностью охватить действительность.

Мацимен обитает в возможностях — и в трудностях — прекарного мира. Прекарность означает жизнь без планов. Однако питает приметливость: работать приходится с тем, что есть. Чтобы сживаться с другими, потребны все чувства, вплоть до возни с лесной подстилкой на ощупь.