Кирилл Соловьев

В мае 1885 г. он объяснял императрице Марии Федоровне: «Государь должен вмешиваться во второстепенные вопросы повседневной жизни? Я думаю, что верховной власти следует в этом вопросе подражать божественному провидению, которое, установив совершенный порядок, не может вмешиваться в жизнь отдельных существ, не подрывая своего престижа»

Победоносцев на это ответил: «В высочайших мозгах всегда есть новые, вновь открывающиеся закоулки».

В скором времени Ванновский посетил Вышнеградского, рассказал ему о своей беседе с императором и отметил, что «он имел счастье удостоиться Высочайшего одобрения». В ответ на это Вышнеградский достал из стола свой доклад, «заявил, что он также „имел счастье...“ и что его „счастье“, как более позднее, поглощает „более раннее счастье“ Ванновского».

Это и объяснял Сипягину министр финансов С. Ю. Витте: «Если стать на вашу точку, то каждый министр будет так же убедительно, как и вы, доказывать, что никакие законы для него не нужны, ибо он только исполнитель, а решает царь. Но ведь тогда будет не самодержавие, а хаотическое правление. Царь самодержавен, потому что от него и только от него зависит установить машину действия, но так как царь — человек, то для управления страною в 130 млн подданных ему машина нужна, ибо его человеческие силы не могут заменить машину. Царь самодержавен, а потому он может менять по своему усмотрению сию машину и все части ее, когда только он захочет, но все-таки может менять, но физически не может действовать без машины».

благодаря российскому правительству конституцию получили Финляндия (1809), Польша (1815), Франция (1814), Валахия (1831), Молдавское княжество (1832), Болгария (1879). В самой же России об этом оставалось лишь мечтать и подготавливать проекты, в которых выражались бы самые скромные пожелания отечественных конституционалистов.

их мнению, самодержавие — не западный абсолютизм, предполагавший всевластие бюрократии. Вместе с тем самодержавие — и не восточная тирания. В отличие от азиатских деспотов, власть русского самодержца была ограничена — его совестью и верой. Он должен был править, опираясь не на механическую силу, а на безусловную поддержку народа, который видел (или должен был видеть) в сильной царской власти залог своего благополучия.

Однако наступал век двадцатый. Впервые за долгое время радикально менялся быт человека. Теперь можно было по-новому взглянуть на время и пространство. Сейчас трудно осознать, как сильно железнодорожное строительство изменило мир.

1900 г. в Петербурге было уже около 90 автобусов с двигателями внутреннего сгорания

Менялся и городской пейзаж. Москва в этом отношении была впереди всей империи, в том числе и столицы. Здесь на рубеже 1880–1890-х гг. «стали вырастать то там, то тут небоскребы, многоэтажные дома с

массой квартир, а на Девичьем поле словно по мановению волшебного жезла раскинулся целый городок превосходно устроенных университетских клиник (все на пожертвования крупного московского купечества), потом пришли телефоны, автомобили и трамваи», — писал историк Александр Кизеветтер.