Светлана Бурлак

основной биогенетический закон Эрнста Геккеля: онтогенез (т.е. развитие единичной особи) — это сжатое и сокращенное повторение хода филогенеза (т.е. развития вида).

Действительно, развитие языка происходит по определенной программе. Как отмечает Стивен Пинкер, «нормальные дети могут отставать друг от друга или опережать друг друга в развитии речи на год или даже больше, но стадии, через которые они проходят, обычно одни и те же, независимо от того, растянуты они во времени или сжаты»311. Но значит ли это, что овладение языком — столь же генетически детерминированный процесс, как, скажем, превращение гусеницы в бабочку? По-видимому, как и со многими другими поведенческими признаками (см. гл. 6), отчасти да, отчасти нет.
В развитии каждого человека существует так называемый чувствительный (или критический) период, когда он усваивает язык. Как пишет Пинкер, «нормальное овладение языком гарантировано детям до шестилетнего возраста, и с этого момента оно все больше и больше ставится под угрозу до достижения ими пубертатного возраста, а потом редко имеет место»312.
Уже в момент рождения человеческий ребенок имеет заметную предрасположенность к овладению языком. Например, он способен отличать по звучанию свой родной язык от чужого и вообще язык от не-языка: на речь на своем языке, на чужом языке и на неязыковые стимулы у младенцев реагируют разные участки мозга313. Левое и правое полушария реагируют на речевые звуки с разной интенсивностью (и по этой разнице можно,

значит ли это, что овладение языком — столь же генетически детерминированный процесс, как, скажем, превращение гусеницы в бабочку? По-видимому, как и со многими другими поведенческими признаками (см. гл. 6), отчасти да, отчасти нет.

В развитии каждого человека существует так называемый чувствительный (или критический) период, когда он усваивает язык. Как пишет Пинкер, «нормальное овладение языком гарантировано детям до шестилетнего возраста, и с этого момента оно все больше и больше ставится под угрозу до достижения ими пубертатного возраста, а потом редко имеет место»312.

младенцу способ сообщить окружающим о своих проблемах — это крик, который не издается намеренно, а просто вырывается у младенца, испытывающего те или иные эмоции, — так же, как это происходит у многих других видов (см. гл. 5).
Однако уже примерно в 2,5–3 месяца начинается так называемое гуление: появляются звуки, похожие на гласные315. Малыш начинает не только плакать в случае голода, боли или другого дискомфорта, но и издавать нежные звуки, когда он сыт и доволен.

Например, чаще всего в нем встречаются слоги типа «согласный + гласный» (заметим, что этот же тип является единственным, который допусти́м, вероятно, во всех языках мира).

Впрочем, «если их родители используют жестовый язык, дети начинают вовремя лепетать… руками!»320

некоторые люди даже во взрослом возрасте не чувствуют различий, например, между нормативным и картавым л — и, соответственно, не выговаривая л, уверены, что говорят чисто

Сначала звуки, издаваемые ребенком, бывают самыми разнообразными, в том числе такими, каких нет в языке окружающих его взрослых (например, у русскоязычных детей могут появляться придыхательные, носовые, гортанные звуки и т.д.321).

Месяцам к десяти утрачивается чувствительность к фонемным различиям, не свойственным этому языку. Например, японские младенцы 9 месяцев от роду разучиваются отличать r от l, поскольку в японском языке этого различия нет (а американские младенцы с возрастом начинают различать эти звуки все лучше и лучше)3