Ральф Дарендорф

При этом он справедливо отмечает, что погашенный конфликт всегда опирается на допущение, которое не разделяет, а связывает обе стороны.

Тот, кто в них не участвовал, почти автоматически зачислялся в коммунистические попутчики — закономерное следствие тогдашней поляризации, в определенном смысле неблагоприятной для эразмийцев.

В результате Хавеман снова оказался в руках тайной полиции и был уволен со всех занимаемых должностей. В книге «Вопросы-ответы-вопросы» он описал жесткие методы дознания, применявшиеся к нему сотрудниками Штази.

Некоторые пытаются убедить окружающих, что кризис уже начался, и таким образом заручиться правом его основательно исследовать; впрочем, они редко достигают цели.

Свобода требует специфической сферы, в которой объединения людей, сами по себе совершенно добровольные, образуют тем не менее прочную сеть социальных связей и индивидуальных идентичностей

А значит, им, в отличие от Вацлава Гавела, больше не нужно быть героями своего времени, бояться запрета на профессию и тем более ареста.

По-настоящему опасные соблазны несвободы исходят только от движений, способных внушить уверенность, что им принадлежит будущее.

Справедлив, по-видимому, и вывод Иэна Бурумы, считающего, что фигура «великого диктатора» принадлежит XX веку.

Эти два движения помогали друг другу набирать ход: одной из движущих сил фашизма с самого начала была и оставалась борьба с коммунизмом; одной из движущих сил коммунизма — во всяком случае, в 1930-х гг. — был антифашизм

«шероховатости», «проявления несправедливости и бесчеловечности» со стороны большевистского режима не были в начале 1930-х гг. тайной.