Сергей Беляков

Чемберлен смертен, обыватель вечен

В темноте издалека не виден номер, поэтому на московских трамваях была своя система распознавания. В предвоенной Москве трамваи отличались цветом огней. Каждый означал определенную цифру. Красный – один, зеленый – два, малиновый – три, желтый – четыре и так далее. Двузначные цифры давали сочетания огоньков. Трамвай № 22 – два зеленых огонька, 23-й – зеленый и малиновый, 24-й – зеленый и желтый. Трамвай “А” шел под красным и голубым огоньками.
Именно “Аннушкой” Мур возвращался домой после прогулок по своим любимым московским улицам. Путешествие по улице Горького обычно заканчивалось на Тверском или на Страстном бульваре, где останавливалась “Аннушка”

Мур очень боялся, что в школу вызовут Цветаеву. И этот день настал. Марине Ивановне позвонил учитель математики.
Цветаева назвала это “длительной насильственной беседой относительно математики – наследственности – и материнского долга

Общество само выстраивает иерархию, даже если власть выступает за равенство и демократизм

Быть может, когда-нибудь люди научатся телепортироваться, мгновенно или за несколько секунд перемещаться в другие города и страны. Возможно всё, кроме равенства.
Во имя идеи равенства умирали и убивали, но его не было даже в годы военного коммунизма. Тем более в годы НЭПа и позднее. Обыватель если не осознавал, то чувствовал это

Светлану Аллилуеву охранник не подвозил к дверям школы, а останавливал машину на углу улицы Горького и Дегтярного переулка. Оттуда она шла пешком в свою образцовую (мы бы сейчас сказали – “элитарную”) 25-ю школу. Ее директор Ольга Леонова, до того учительница начальных классов, прославилась тем, что в начале тридцатых будто бы вызвала в школу отца… Василия Сталина, не разобравшись, кого именно она вызывает. Сталин таких поощрял

Мария Белкина, едва увидев Мура в парижском пиджаке, сказала себе: “Не наш”. При этом Цветаеву она считала вполне “нашей”, очень русской: “Столько лет прожила за границей, в Париже – и ничего от Запада. Всё – исконно русское, и даже не городское, а скорее что-то степное, от земли…”792
Мария заметила, как похож Мур на Цветаеву, но она своя, а он – иностранец: “Своей манерой держаться, своей лощеностью, умением носить костюм, повязывать галстук он был очень «не наш» и казался парижанином, а может быть, он и вправду был им…”793
В науке до сих пор нет единых, общепризнанных критериев, по которым различают людей разных национальностей. А в повседневной жизни простые люди легко опознают своих и отделяют от чужих

В сталинской Москве радиолюбители обязаны были регистрировать свои приемники в почтовых отделениях или на телеграфе. Там же составлялись списки владельцев ламповых и даже детекторных приемников. За отказ от регистрации большой штраф – 1000 рублей

Посещение театра для Мура – светское мероприятие. Прийти в красивом костюме, чтобы другие зрители посмотрели на него с восхищением и завистью. Поэтому Мур не любил бесплатные или дешевые билеты “на свободные места”: “Если уж идти в театр, то по крайней мере надо сидеть на хороших, солидных местах, а то противно”832, – писал он Але

Вот программа государственной радиостанции имени Коминтерна на обычный будний день, 27 ноября 1940 г. (среда). С 11:00 лекция о Фридрихе Энгельсе “в помощь изучающим марксизм”. Затем концерт из цикла “Камерные произведения Бетховена” на 45 минут. Литературная передача – отрывок из поэмы Мицкевича “Дзяды”. Музыкальная передача из цикла “История западноевропейской оперы”. Лекция для учителей “Народы Кавказа на рубеже XVIII–XIX веков”. Получасовая беседа “Современный крейсер”. Украинские народные песни. Научно-образовательная передача – лекция на тему “Моря и океаны, омывающие СССР”. Вечер был занят трансляцией оперы “Риголетто” из филиала Большого театра.
Радиостанция РВ-84 начинала день концертом из произведений Танеева и Рахманинова. Затем шла политическая “передача на темы дня”. После нее – концерт легкой музыки, симфония Мурадели, посвященная памяти Кирова, литературная передача к столетию Апухтина. Далее: чтение глав из “Героя нашего времени”; отрывки из оперы Мусоргского “Борис Годунов”; выступление художественной самодеятельности N-ской авиачасти. Вечер начинала программа “Поэт Михаил Светлов у микрофона”. Затем лекция на тему “Царизм в борьбе с французской буржуазной революцией”. Завершался вечер трансляцией сцен из оперы Римского-Корсакова “Псковитянка”.
Станция ВЦСПС, которую иногда слушал Мур, вечером транслировала концерт. В программе не обозначено, какой именно, но эта станция нередко транслировала джаз. На станции РВ-43 в 21:00 был урок английского языка.
Вещание не было круглосуточным. Некоторые радиостанции работали лишь несколько часов в день. Заграничные политические новости мало кто слушал – сдерживали страх перед доносом соседей и незнание иностранных языков. Специального русскоязычного пропагандистского вещания на СССР еще не было. Радио “Освобождение” (позднее – “Радио Свободная Европа / Радио Свобода”) и Русская служба ВВС появятся только после Второй мировой. Так что советский радиослушатель иностранных голосов – это не только смелый, но и хорошо образованный человек, возможно, даже полиглот