Ф.С. Сонкина

Чаще он и писал и говорил о нем, как о городе, где «люди — лед, сердца — гранит»...24 Н

личную смелость Ю.М. ставил выше научных достижений.

. Он считал, что виноваты и мы, что не можем помочь им, не умеем создать другую жизнь, в которой было бы им легче. Но мы любили их, страдали их страданиями и, как могли, помогали.

: в ее кругу и кругу ее подруг внимание к одежде почиталось мещанством

. Пополнять пробелы воспитания и образования, уходить от глубокой провинциальности, от мещанской среды, с которой я порвала намеренно

Я уверена, что Юра чувствовал постоянную вину перед нею. И, цитируя «старого циника» Ларошфуко, говорил, что мы еще можем простить вину тем, кто виноват перед нами, но никогда не прощаем тех, перед кем сами виноваты.

Мы — притаившиеся мыши, которых высматривает кошка, сидящая в углу»,

«Как будто бы железом, обмокнутым в сурьму, тебя вели нарезом по сердцу моему».

. Он учил меня жить и улыбаться после его ухода, ибо «только улыбающийся человек может помочь другому». «Надо уметь в жизни терять», — говорил он. Ах, как плохо я умела терять!

ижений.
Особенно запомнился случай с книгой Хоцурагаву Хосю «Краткие вести о скитаниях в Северных морях»88. Она очень нужна была Ю.М., как одно из первых свидетельств иностранца о России XVIII века.