Дарья Димке

Повседневные, привычные действия, совершаемые автоматически, должны наполниться смыслом, стать осознанными. В этом смысле утопия предполагает исчезновение повседневности или по крайней мере сведение ее к минимуму.

Европейской и американской культурам двадцатого века в целом было свойственно представление о детстве как своеобразном замкнутом мире, а о ребенке — как о существе, которое нужно оберегать от столкновения с миром взрослых

элементы утопической воспитательной технологии, будучи «выдернутыми» из контекста и распространенными на все советское общество, превращались в тоталитарные ритуалы.

Девиз организованного при «Kомсомольской правде» коммунарского клуба «Алый парус» звучал так: «Наша цель — счастье людей».

СССР и нацистская Германия), для которых было характерно представление о детстве, прямо противоположное данному: ребенок в этих обществах воспринимался как партнер, дети активно участвовали в жизни взрослых. Граница между миром взрослых и миром детей была зыбкой. Педагогическая технология создавалась, отталкиваясь от господствующей европейской модели, противопоставляя себя ей. Она была направлена на разрушение границ мира детства, так заботливо выстраиваемых в европейской культуре, и на слияние мира детей с миром взрослых

«После посещения церкви мы решили, что царство небесное — это такая Швамбрания, которую взрослые выдумали для бедных».

«опыт детства» — необходимая часть жизни каждого человека, своего рода вечный источник доброты, фантазии и невинности, источник, к которому каждый взрослый может обратиться в трудную минуту.

Kроме того, героические общества и утопические сообщества, как правило, замкнуты: цель, равно желаемая каждым их членом, — воплотить определенный образ жизни, выстроить свою жизнь, следуя высокому образцу, а не изменить общий порядок мироустройства.

Пионерский галстук был частью официального пространства, он принадлежал сфере идеологии, был одним из нее знаков. Поэтому было совершенно естественным снимать его, когда покидаешь эту сферу

Помимо конфликтов со «шпаной» у коммунаров и членов Kоммуны были конфликты и с учителями: «Kонфликтовали направо и налево: и в школе конфликтовали, и с учителями, поскольку научились говорить свободно со взрослыми. Можно было встать и заявить: вы говорите неправду, вы говорите не так! <…>