Аркадий Бабченко

Артем засунул руки между колен и начал тереть их об штанины. Он понимал, что это психоз, сумасшествие, но ничего не мог с этим поделать. Ему казалось, что руки стали липкими, как после еды в грязном кафе в жару, что на них налипло убийство, самое паскудное убийство, и никак не оттиралось

чистому, светлому, воздушному созданию, вот этими вот руками, которыми убил. Трогать ее лицо, глаза, губы, ее грудь, такую нежную и беззащитную. И оставлять на ее прозрачной коже смерть, жирные сальные следы убийства. Руки, руки, чертовы руки! Отрезать их надо. Отрезать, выкинуть к черту. Теперь не очиститься никогда

Теперь всю жизнь он будет убийцей ребенка. И будет жить с этим. Есть, пить, растить детей, радоваться, смеяться, грустить, болеть, любить. И…
И целовать Ольгу. Прикасаться к ней, чистому

заканчивая подполковником, начальником штаба. Подполковника звали Пилипчук, или просто Чак. Он был продолжением майора-истерика, только крупнее, мужиковатей, и кулаки у него были с буханку. И еще он никогда не визжал, только избивал. Всех без разбора: молодых, дембелей, прапоров, капитанов, майоров. Зажимал большим животом в углу и начинал орудовать руками, приговаривая: «Пить, суки, не умеете».

В полку нас избивали безбожно. Это нельзя было назвать дедовщиной, это был полный беспредел. Во время поднятия флага из окон на плац вылетали солдаты со сломанными челюстями и под звуки гимна осыпались прямо под ноги командиру полка.

Меня били все, начиная от рядового и заканчивая

Молодые бежали сотнями, уходили в степь босиком, с постели, не в силах терпеть больше ночных издевательств. Отпуска запретили — никто не возвращался. В нашей роте из пяти десяти человек осталось десять. Еще десять были в Чечне. Остальные тридцать — в «сочах». СОЧ — самовольное оставление части. Сбежал даже лейтенант, командир взвода, призванный на два года после института

Он до сих пор не знает, что в него стреляли, а я знаю. Была ночь, разведвзвод пил в казарме водку. Разведчикам мешал фонарь на плацу — яркий свет через окна бил в глаза. Один взял автомат с глушителем, подошел к окну и прицелился в фонарь. Я стоял около окна, курил. А по плацу

шел Чак… Слава Богу, оба были пьяны, один не попал, а другой ничего не заметил. Пуля чиркнула по асфальту и ушла в небо. Чак скрылся в штабе, разведчик погасил фонарь и ушел допивать водку. А я выкинул бычок и стал мыть коридор — я был дневальным

Деньги, чтобы бежать, солдаты добывали как могли. Ходили в Моздок и грабили машины. Снимали с БМП топливные насосы и несли фермерам — на их КамАЗах стояли такие же. Патроны выносили сумками и продавали местным, гранатометы меняли на героин