Вера Тихонова

Я смотрела в эти два ящика с носками взглядом опытной женщины и была уверена: мне придется трудно, у нас будут проблемы. Но предчувствие меня обмануло. Потому что Миша, со всей своей любовью к порядку, не собирался навязывать мне свои правила. Даже когда я жаловалась, что мне холодно, и он шел за носками, чтобы надеть их мне на ноги, никогда не ворчал, что не удается быстро отыскать два одинаковых. И совсем не обидно смеялся над этим бардаком.

Я забыла, в каком фильме говорилось про испытания, когда бойцов связывали, погружали под воду и оставляли на дне. Когда «запаникуешь» было равно «утонешь».

Так и горе. Научишься слушать себя, узнавать себя, доверять себе — выплывешь. Запаникуешь — утонешь.

Мне кажется, смех — это какая-то совсем особая близость. То, что связывает теснее, чем зубные щетки в одном стакане или какие-то формальности. Потому что ты шутишь — и знаешь, что будешь понят. И потому, что ты можешь смеяться просто так

Я уходила к косметологу и час общалась с Мишей только в чатике. Освобождалась, звонила и слышала: «Мне было без тебя скушно и грустно, и я все-все сожрал».

Я распахнула окно и схватила его за руку. А он сказал: «Не цепляйся за меня, ты же знаешь, я этого не люблю».
Последнее, что он сказал. Не цепляйся за меня. Я этого не люблю.
Не цепляйся

О том, что любовь не перестает. Для любви нет времени и нет границ. И даже смерть бессильна против любви.

Или доплыть до нового, еще не исследованного рифа и выяснить, что там есть — морские звезды, морские ежи или морские какашки, которые по недоразумению называют огурцами.

Я же задумалась, как будет «потом», только один раз. И спросила у Миши: «Как думаешь, мы будем так же искриться через год, три, двадцать?» Он задумался на мгновение и ответил: «Как сделаем, так и будет».
Мы не просто были счастливы, мы делали друг друга счастливыми. Каждый день.

Малыш, которому в детстве не сказали, что он «дороже ста тыщ миллионов», вырастает в очень грустного взрослого.

тромбоэмболия легочной артерии