Микита Франко

Но когда я прошел на кухню, то увидел, как она накладывает макароны в одноразовые тарелки — для меня и для Биби.

Будем жить гей-семьей на улице, названной в честь спидозного гея. Миленько.

размышлял над главным детским вопросом: зареветь или не зареветь

А как вы начали встречаться? — спросил я.

— Он держал меня в подвале первый год, потом у меня развился стокгольмский синдром, и я остался добровольно, — ответил Лев.

Я засмеялся: каждый раз в ответ на этот вопрос Лев рассказывал разные истории. Были ещё версии, где Слава брал его в заложники или отбирал паспорт.

А тайное знание детей из детского дома — в том, что они жертвы чьих-то взрослых ошибок и теперь обречены жить с этой нелёгкой памятью,

«Разве можно тратить время на секс? То время, которое можно посвятить искусству? Это же кощунство».

Взрослые странные. Им все легко объяснить, кроме своей ругани.

— Слушай, нас с тобой позвали в гости на следующей неделе.

— Нас с тобой? Тебя и меня? — удивился я.

— Ага.

— Кто?

— Одна девушка.

— Одна девушка?

— Одна девушка.

— Мы пойдем в гости к одной девушке?

— Именно так.

— К одной девушке?

— К одной девушке.

— К девушке?

— Может, хватит это повторять?

Может быть, это временно. Может быть, мы вырастем и разъедемся кто куда. Может быть, мы даже поссоримся. Но это ничего. Главное, что сейчас мы рядом и можем поддерживать друг друга, скреплять наше основание, понимаешь? Как в дженге: лишь бы не рухнула башня. Я думаю, она не рухнет, если мы будем добры друг к другу несмотря ни на что, а остальное как-нибудь утрясется.

Такой, при котором интеллект как у хлеба.