Редгрейн Лебовски

«Притворяйся до тех пор, пока сама не поверишь в свою ложь»

– Что с тобой случилось? Я хорошо помню ту маленькую девочку, над которой издевались другие дети; девочку, которая ненавидела их за то, что они причиняли боль не только ей, но и Яго. Она помнила каждый удар, смешок и плевок в свою сторону. Маленькая Мэри, которой так откровенно пренебрегали, мечтала заставить их страдать. Ты рассказывала мне, как ненавидишь тех жалких людишек и хочешь, чтобы они исчезли, оставив вас с Яго в покое. – Он обхватил ее лицо обеими руками. – И они исчезли.

– Но я не желала им смерти, – прошептала Адель, почти не разжимая губ. Она вся дрожала от нараставшего внутри напряжения. Услышанные слова всколыхнули непрошеные воспоминания о детстве, многое из того, что она так долго пыталась забыть.

– Да что случилось с моей Мэри?

– Она выросла, и прекрати так меня называть! – Адель высвободилась из его цепких пальцев. – Зачем ты рассказываешь мне все это?

– А ты разве не поняла? – Черные глаза Луки лихорадочно блестели, из-за резких теней лицо казалось особенно ожесточившимся. – Я выбрал тебя… и превознес. – Он наклонился и прижался лбом к ее лбу. – Каково это… быть человеком?

Адель вздрогнула. Что-то внутри уступило энергетическому полю Черной дыры, и оно обрушилось сокрушительной волной. Сердце забилось быстрее, телом овладела сладкая истома. Мрак внутри Адель услышал своего создателя и отозвался. Тьма была столь прекрасной и желанной, что хотелось раствориться в ней.

– Это… – она запнулась. – Это больно.

– Боль меняет. – Голос Луки смягчился. – Она создает чудовищ. Знаешь ли ты, Мэри, что каждый зависим от той боли, что сотворила его? Боль приносит страдания и в то же время дарит покой. Мы спокойны, зная, что хуже нам уже не будет.

Адель зачерпнула горсть снега с ближайшего куста и сжала в ладони, отчего пальцы быстро окоченели. Хорошо. Холод обжигал, но она только крепче стиснула кулак. Если сосредоточиться на этой пульсирующей боли, можно ненадолго забыть о сомнениях, не дававших покоя в последние дни.