Владимир В. Видеманн

Перу средневекового арабского философа Ибн Туфайля принадлежит знаменитая «Повесть о Хайе ибн Якзане», что переводится как «Повесть о Живом, сыне Сущего». Там дается натурфилософское описание связи человека с космическими стихиями и высшими умами небесной иерархии. Подобное «оживление» тела реально происходит в определенных природных условиях, где соблюдается благоприятное равновесие стихий.
Первые сутки человек чувствует себя в дикой местности неуверенно, интенсивно впитывая ауру ближайшего окружения. Постепенно, дней через пять, наступает относительная стабилизация: организм прошел первичную адаптацию к физической среде. Теперь начинается адаптация психическая. Это значит, что ощущение пространства становится более открытым, так что в конце концов тонкий биолокатор засекает присутствие живого существа еще задолго до его появления в поле прямой видимости.

Он являлся убежденным сторонником ахимсы и всеобщего примирения. Будучи мусульманином, Ших-Али воспринимал ислам как часть интегральной традиции, восходящей к мудрецам седой древности:
— Однажды я разговаривал в Бухаре с очень старым раввином. Я его спросил, откуда происходит религиозная вражда между отдельными ветвями Авраамической традиции. Он мне сказал: «Христиане и мусульмане — это исторически еще дети в сравнении с тысячелетней мудростью нашей традиции. Им предстоит долгий путь духовного развития, прежде чем они повзрослеют и поумнеют!»

— Я, конечно, понимаю, — сказал мне тогда Саша, — что высшая цель — это тишина и спокойствие где-нибудь на природе, где тебя никто не достает и ты можешь заниматься собственными делами, как Рам, к примеру. Однако прежде требуется пройти через все высшие канализации, так как без этого, опять же, как проклятый, не будешь себя чувствовать полноценно…
Я был с ним полностью согласен. Высшие канализации манили и меня. Билет ТУДА, в отличие от Саши с Рыжим, уже почти лежал у меня в кармане. Оставалось только паковать чемоданы. Мы зашли с Александром в бар, выпили водки — как положено, не из пиалы, а из рюмки. Это был в то время первый душанбинский бар а-ля вест. «Высшие канализации начинаются отсюда», — подумалось мне.

московских шизоидов.
О московском антигуманизме как (анти)общественном движении до сих пор мало что известно. Оно зародилось в конце 1960-х в так называемом южинском шизоидном подполье — как потом стал именоваться богемно-интеллектуальный салон писателя Юрия Мамлеева в Южинском переулке. Сам Юрий Витальевич, будучи сыном психиатра, с детства перечитал всю профессиональную библиотеку отца и с тех пор интересовался проблемой психических патологий, которые и стал описывать в художественной форме в своих произведениях. Человек в творчестве Мамлеева предстает не как независимая личность, но как парадоксальный набор невротических доминант. «Правильного человека нет и быть не может», — таково в сущности творческое послание писателя. Заданный Мамлеевым, как говорят сегодня, нарратив нашел резонанс в определенных кругах московских интеллектуалов, скептически воспринимавших советскую действительность и увидевших в персонажах Юрия Витальевича как бы антигероев нового времени.

Одним из главных кумиров этого закрытого эстетского кружка был Женя Адмирал — литературовед, бард и переводчик, привнесший в московскую шизоидность элементы европейского Просвещения — если под последними понимать западную герметическую традицию в подаче французского философа-мистика Рене Генона, ученика популярного у оккультистов дореволюционной России доктора Папюса. Главный пафос генонизма состоит в его радикальном антимодернизме, восходящем еще к идеям противников Французской революции. По Генону, человечество системно вырождается, и только возвращение к основам «примордиальной традиции» — а фактически ультимативной диктатуре неких посвященных по типу римского жречества — спасет гомо сапиенса от обратной анимализации, носителем которой объявлен светский гуманизм.

Друг с другом параноики сразу обретают общий язык, психически диффузируя взаимно. Шизофреники, напротив, друг с другом непременно конфликтуют, причем чем выше градус шизы, тем сильнее напряг, вплоть до смертоубийства (физического или магического, что тоже возможно). Очень часто, если не всегда, разборки в человеческих коллективах обусловлены в первую очередь борьбой шизофреников за доминирование. Каждый из крупных концентративов собирает вокруг себя целую армию сателлитов, иногда выстраивая настоящую иерархическую систему.

Хроническое состояние сверхбодрствования ведет к окончательной изоляции левого и правого полушарий друг от друга, возникает раскалывающий сознание момент шизофрении, когда бодрствующее «Я» изолируется от психического подсознания. Чем концентративнее личность, тем она, в терминологии Рама, шизофреничнее, что проявляется, в частности, в страхе внешнего влияния и гипертрофированной бдительности. Центр сознания медитативов, напротив, сдвинут в состояние сна, психика открыта внешним влияниям. Полностью открытая психика в условиях отсутствия всякого разделения между полушариями дает эффект чистой паранойи, которую можно иначе характеризовать как «всечувствительность» или «гиперсенситивность».

Прежде всего мастер делил людей на два фундаментальных типа: концентративный и медитативный. Концентративные личности — это те, у кого доминирует левое полушарие мозга, отвечающее за логическое мышление. Медитативные личности им прямо противоположны: у них доминирует правое полушарие, отвечающее за воображение. Чем концентративнее личность, тем больше в ней доминирует левое полушарие и тем больше центр ее сознания смещен в состояние бодрствования.