Валерий Мершавка

Когда мы укрепимся во мнении, что патриархальность — это феномен, порожденный культурой для компенсации мужского бессилия, то осознаем, что мужчины часто являются более зависимым полом, несмотря на широко распространенное противоположное мнение

Мы никогда не сможем выйти за границы прошлого, пока не сможем выдержать страдания и сказать: «Я — не то, что со мной случилось, а тот, кем я стал по своему выбору».

Несомненно, основа любви — это поток энергии, который может быть или однонаправленным, или реципрокным. Поэтому мы можем сказать, что любим своих питомцев, любим свою страну, любим Моне, любим пончики, яблочный пирог, гольф и многое другое. Несомненно, много энергии отнимают дружеские отношения. Чем человек моложе, тем менее стойки такие дружеские отношения, ибо они оказываются очень хрупкими и едва выдерживают испытание конфликтом и разочарованием.

Несколько лет назад в своей статье в журнале «Современная психология» Поль Рихт, сотрудник Университета штата Северная Дакота, привел следующие обобщенные выводы своих исследований любви и дружбы:

Существуют четыре отличия любовных отношений от дружеских. Любовные отношения более избирательны, более эмоционально выразительны и более постоянны, чем дружеские; кроме того, считается, что они больше подвержены влиянию социальных норм и ожиданий21.

Согласно мнению других исследователей, приведенному в этой статье, любовным и дружеским отношениям присущи следующие восемь характерных черт: ощущение радости от присутствия другого человека, взаимопомощь, уважение, искренность, принятие другого человека таким, какой он есть, доверие, взаимопонимание и уверенность.

Мы можем любить своих друзей, но, по-видимому, эмоциональный заряд близких любовных отношений гораздо выше. Близость часто включает в себя очарование Другим, стремление быть для него единственным и неповторимым и, конечно же, сексуальное влечение. Каждая из перечисленных характеристик свидетельствует о том, что в отношениях любовной близости сосредоточено гораздо больше психической энергии, чем в дружбе. Слово fascination (обаяние, привлекательность) происходит от латинского слова fascinare (очаровывать). В данном случае слово очарование означает совсем не то, о чем вы узнаете к окончанию школы; здесь оно имеет смысл «зачаровывать», «порабощать сознание», «приобретать над ним власть».

наилучшее, что мы можем сделать для тех, кого любим, да и для всего мира тоже, – это отказаться от своих проекций и сознательно приспособить их к своему индивидуальному странствию.

Другие люди нужны нам для того, чтобы с ними общаться, чтобы увидеть себя в отраженном от них свете, и мы нужны им по тем же причинам.

Подобно Тристану, мы – дети печали. Жители Запада – дети своей внутренней нищеты, несмотря на то что во внешнем мире они имеют почти все, что хотят. Возможно, ни один народ в истории не страдал так, как мы, от одиночества и разобщенности, не имел столь смутного представления о ценностях и не был так невротичен. Мы подавили и подчинили себе окружающий мир силой кувалды и точностью электроники. Мы накопили беспрецедентное количество ценностей. Но только немногие из нас, только единицы действительно живут в мире с самими собой, свободны в своих отношениях, содержательны в любви и чувствуют себя в этом мире, как дома. Большинство из нас страдает в поисках смысла жизни, ценностей, из-за которых стоит жить, любви и искренних человеческих отношений.

Если бы мы научились управлять своей фемининностью, продажа болеутоляющих средств сократилась бы очень существенно. Нам требуется научиться гулять, когда светит солнышко, и видеть земные краски, относиться с должным уважением к своему телу, быть чуткими к музыке, жизни и прислушиваться к собственным снам, не скрывать эмоции от людей, которых мы любим. В этом случае мы можем обрести мир; мы больше не обнаружим Морольда перед нашей дверью и не почувствуем у себя на горле острие меча.

В романтической любви мы ищем любовной одержимости, взлета в заоблачные выси, стремимся найти в своих возлюбленных окончательный смысл жизни и исполнение надежд. Мы заняты поисками ощущения целостности.

Если спросить, где еще мы можем найти все эти ощущения, мы получим удивительный и печальный ответ: в религиозном переживании. Когда мы ищем нечто большее, чем свое Эго, то есть когда мы заняты поисками совершенства, ощущения внутренней целостности и единства, когда мы страстно желаем подняться над рутиной и разобщенностью личной жизни к чему-то необычному и беспредельному, это и есть духовное влечение.

Романтическая любовь всегда была связана с духовным влечением. Это настолько очевидно, что не стоило бы упоминания, если бы мы не отворачивали свой взгляд и не пропускали очевидные истины. Если истина находится рядом, ее трудно заметить. Слушая любовные истории, поэзию, песни, дошедшие до нас со времен эпохи романтизма, мы можем лишь прийти к выводу, что влюбленный мужчина воспринимает женщину как символ чего-то универсального, духовного, вечного и трансцендентного. То, что он видит в женщине, заставляет его в конечном счете осознавать себя, понимать истинное значение жизни. Он видит особую открывающуюся в ней реальность; он чувствует себя гармоничным, благородным, утонченным, одухотворенным, воодушевленным, обновленным, лучшим из лучших, целостным мужчиной.