Но когда ты доходишь до того, чтобы абсолютно, полностью принять окружающий мир, когда ты как-то настраиваешься на это безумие и все обретает смысл, а потом вдруг раз — и мы получаем какую-нибудь мудацкую сумасшедшую негритянку-бомжиху, которой на самом деле нравится — послушай меня, Бэйтмен, — ей нравится жить на улице, на этих вот улицах, посмотри, вот на этих, — он тычет в окно, — а наш мэр не желает считаться с ее желанием, не дает этой суке сделать по-своему... Господи боже... не дает этой ебаной суке замерзнуть насмерть, помогает ей выбраться из ею же самой созданной нищеты, и, видишь, — ты опять там же, откуда начал, растерянный, охуевший... Двадцать четыре, нет, двадцать пять... А кто будет у Эвелин? Подожди, дай угадаю.