Борис Евсеев

Воздух – как возраст: то свежий, юный, а то – затхленький, дряхлый

В рассказе этом нет общепривычного сюжета, нет спасительного распределения ролей и нагрузок, нет завязки и не видно никакой развязки. А есть лишь непрестанное биение – редкой ныне – привязанности одного человека к другому

Война турок против курдских партизан шла в то лето так

Его не было, а она жила, жила! Год, два, три… Она жила, и пение жизни, как казалось, совсем иссякшее, вновь потихоньку стало возрастать в ней

– Школа Малого театра, – выпячивал он временами квёлую грудь. – Нам ваш Станиславский по барабасу! У нас везде – трагедь!

Это есть какой-то невозможный баб! Мне её пристрелить, штолли

Нельзя примириться с прошлым. Можно только, помня о нем, не делать друг другу дурного в будущем

И лучше всего, наверное, когда у рассказа нет ни конца, ни начала, а есть только ощущение: что-то когда-то действительно шло, какая-то жизнь

И от этого жизнь моя сразу – как тронутый ногою камень – полетела с турецких, окружающих город валов, вниз…

Только сейчас показалось мне – да и то не знаю, верно ли, – что женщины все до одной пифии, скрытые прорицательницы и ведуньи, самой природой назначенные предчувствовать и проницать то, чего