Дана Делон

лась возвращаться в свою рутинную жизнь. Я всегда испытывал те же чувства перед началом нового учебного года. Мне не хотелось возвращаться в реальный мир. Я лишь хотел навсегда остаться в этом доме у моря и жить размеренной, тихой жизнью. Не воюя, ничего не доказывая, не проверяя себя на стойкость. А просто жить... просыпаться, открывать глаза, вдыхать соленый морской запах, нежиться в тепле летнего солнца и никуда не спешить. Как же я отчаянно хотел, чтобы лето никогда не кончалось! Я не хотел ничего добиваться в этой жизни. Я лишь мечтал о покое, ведь только здесь мой внутренний раздрай на какое-то время затихал. Все сомнения, страхи и ненависть теряли свой голос

так часто вспоминаю наши итальянские каникулы. Можно сказать, я живу воспоминаниями.

– Личное – самое прекрасное, что есть в искусстве.

– Это слишком личное, – прошептала я.

– Нарисовала мальчика, которого любишь? – со смешком поинтересовался он.

– Типа того, – ответила я и пристально посмотрела ему в глаза. – Я нарисовала тебя.

Я открываю окно, и в комнату врывается ветер со свежим запахом дождя. Ложусь прямо на пол у окна и слушаю шум падающих капель. И мне интересно, бывает ли им больно, когда они разбиваются о землю? Стоит ли их полет того, чтобы в конечном итоге превратиться в лужу, которая высохнет с приходом солнца? Закрываю глаза и вспоминаю. Однажды я задала тот же вопрос Мике. И он ответил, что это похоже на жизнь. Мы летаем, мы живем, но каждого ждет конец, просто мы об этом не думаем – или думаем, но не так уж часто.

окончательно ушел из этого мира. Существует общеизвестная фраза: „Мы живы, пока есть сердца, которые нас любят“. Мы живы, пока о нас помнят. Леа, я хочу

Иногда, если идешь в нужном тебе направлении, судьба подкидывает тебе удачу. И не важно, сколько раз ты стучишься и получаешь отказ. Одна из дверей обязательно откроется

Париж – это праздник, как говорил Хемингуэй. И в это начинаешь верить с приходом весны.

Глаза никогда не врут. Они покажут и расскажут, что у человека в душе, лучше, ярче всяких слов. И сейчас они говорят мне: ты жива, и ты больше не боишься. Рафаэль следит за моими движениями.

И в темноте горит она, напоминая всем о своем превосходстве, – задумчиво произносит Рафаэль

проникновенно зачитывает:

– «Ты это чувствуешь сейчас, а это и есть вся твоя жизнь – сейчас. Больше ничего нет, кроме „сейчас“. Нет ни вчера, ни завтра. Сколько времени тебе потребуется на то, чтобы уразуметь это? Есть только сейчас. И если сейчас – это для тебя два дня, значит, два дня – это вся твоя жизнь, и все должно быть сообразно этому. Вот это и называется прожить целую жизнь за два дня. И если ты перестанешь жаловаться и просить о том, чего не может быть, это будет очень хорошая жизнь».

Он замолкает, поднимая голову и пряча книгу.