Мария Шишмарёва

— Нет, благодарю вас, — крикнул он в ответ. — Мой совсем не платит! Спокойной ночи!

Холодная самоуверенность этого человека, самоуверенность всех, троих – вот что поразило меня всего больше.

все безголовые, не моряки, ненадежный народ, – сказал Вада. – Большие дураки, говорит, и много с ними будет хлопот.

И даже не столько этим привлекал он меня, сколько тем наивным детским смехом, каким он разражался всякий раз, как я рассказывал что-нибудь смешное. Так не мог смеяться дурной человек.

Я считаю, что почти все женщины инстинктивно охотятся за мужчинами, – этот инстинкт вложен в них природой.

Конечно, назначение художника – живописать жизнь, но что я знал о жизни?

Женщина, ищущая любви, воительница и победительница, хрупкая и свирепая, нежная и жестокая, гордая, как Люцифер, и лишенная всякого самолюбия, представляет вечный, почти болезненный интерес для мыслителя. Где источник того огня, что прорывается сквозь все ее противоречия, сквозь ее низменные инстинкты?

Да, даже самые крепкие, самые закаленные моряки часто страдают от качки.

Но это ничего: от регулярной жизни они скоро растолстеют.

Передо мной стоял никак уж не сын моря в синей куртке, с обветренным лицом, а сладкоречивый джентльмен