Яков Гордин

Политическая теория уплыла из России на двух пароходах еще в 1922 году.

Трещины, побежавшие по миру, гибель которого предвидел Чаадаев, пересекли границы Российской империи

Славянская держава» могла — по убеждению русских патриотов — укротить любого завоевателя.

Царскосельские парки, жестяные мандарины и драконы, свой удобный, устроенный дом — все это было идиллическим фоном для мучительных размышлений.

Катастрофические толчки почвы нарастали, пока не поставили империю на край гибели

19 июня 1831 года молодой литератор Никитенко занес в свои дневник:
«Наконец холера со всеми своими ужасами явилась и в Петербурге. Повсюду берутся строгие меры предосторожности. Город в тоске. Почти все сообщения прерваны. Люди выходят из домов только по крайней необходимости или по должности».

«Россия нуждается в покое. Я только что проехал по ней… Народ изнурен и раздражен».

Все, что составляет наружность, пленяет глаз до восхищения; все, что составляет внутренность, говорит о беспорядке.

Жизнь в военных поселениях была настолько страшна и бессмысленна, что прежнее крестьянское бытие, тоже отнюдь не райское, вспоминалось как предел благоденст­вия.

Если «корову содержать как ружье», она, бедная, сдохнет безропотно, и все тут. Но если в том качестве содержать человека, то он рано или поздно может и взбунтоваться.