Анна Козлова

Машина мать, увы, не обладала достаточно самостоятельным воображением, чтобы придумать свое собственное увлечение в нише одиночества и увядания, а от любви к живому существу или хотя бы унитазу ее удерживал мазохизм. Вряд ли она сознательно желала зла своей дочери, скорее, недоумевала, почему ей должно быть хорошо, когда ей приходилось херово? Безнадежную эту херовость она в какой-то момент начала принимать за жизненный опыт и даже предназначение человека, и безотчетно желала, чтобы мордобойный скандал с вызовами милиции, ударяющим в морщины кипятком и рваным халатом длился как можно дольше. Всегда.

В тот день она увидела, как расстаются с прошлым, как его сметают в темноту, чтобы больше не плакать.

Что такое быть нормальной, проносилось в моей голове, и почему Анютик — ненормальная? Она слышит голоса и хотела выкинуться в окно. А мама? Она, что, нормальная? И аэробика, и лежание в кровати — это все нормально? А папа? Он поджег маму и Анютика, он хотел, чтобы они умерли — неужели эти люди могут считаться нормальными, а Анютик — нет?