Наталия Осояну

любое, даже самое сложное плетение можно распутать – и тогда оно превращается в веревку, простую и понятную

Почему он никогда сам не устраивал себе такие вот праздники? Стеснялся? Деньги копил? А на что их копить?

Гордость дает столько сил. Распрямляет тело, распрямляет мысли.

Киран отнюдь не принадлежал к тем людям, которые идут по жизни вприпрыжку, не замечая луж, оврагов или ям с нечистотами, — о нет, он все прекрасно видел и осознавал, но очень скоро, ввиду безграничного жизнелюбия и неиссякаемого фонтана доброжелательности, который бил внутри, начинал выдумывать разные способы, чтобы исправить положение. И, как правило, исправлял. Пусть не всегда с первой попытки.

где-то посреди Субботней Воды таится Остров блаженных, где издавна живет благочестивое племя, узнающее о наступлении Пасхи по скорлупкам, которые приносит к их берегам эта мать всех рек.

Говорят, у Адама дочерей было на одну больше, чем сыновей. Парни выбрали себе по невесте, а одна осталась незамужней и пошла к отцу жаловаться на судьбу: что же делать-то? А он ей в ответ: да ты просто туда-сюда ходи среди остальных. Вот она и начала прогуливаться туда-сюда, «совсем как шлюхи в наши дни», и в конце концов ее примеру последовали другие, так что в мире стало много женщин легкого поведения. Сестрам это надоело, и они ее выгнали. Она отправилась на берег моря, построила там хижину и стала жить с фараоном (напомним, что «фараон» в румынских преданиях — синоним дьявола), который к ней каждую ночь приходил (легенда не уточняет, но, по-видимому, он выходил из моря). Она родила фараону множество детишек, все они были темнолицые и уродливые, в отца, и от них произошел цыганский народ.

Воде к ним приплывают красные (особенно красные!) скорлупки от пасхальных яиц, что и случается примерно через неделю после праздника.

Антоанета Олтяну пересказывает легенду, в которой святые Георгий и Димитрий присутствуют в момент, когда урситоаре предсказывают судьбу маленькому мальчику. Младшая из них решает, что погибнуть ему суждено при пересечении реки, от воды, во время свадьбы. Святые просят родителей, чтобы те позвали их на свадьбу; через много лет так и происходит. Димитрий меняется конями с женихом, поскольку конь святого несравнимо лучше. Но во время перехода через реку скакун взмахивает мокрым хвостом, и нескольких капелек воды оказывается достаточно, чтобы жених умер. Святые отправляются к Господу и просят, чтобы он смилостивился, но даже Всевышний не может изменить решение владычиц судьбы… разве что кто-то из членов семьи поделится с юношей временем собственной жизни. Все родственники отказываются. Только невеста согласна поделиться жизнью с любимым, но ей нельзя разговаривать на свадьбе — так заведено у балканских арумын. Тогда она расплетает косы и делит волосы надвое: половина себе, половина жениху. Потому у арумынок принято носить волосы на прямой пробор.

Попытки датировать «Миорицу» включали даже изучение реальных конфликтов между пастухами, сезонной миграции и различных аспектов экономических отношений, свойственных, как определил фольклорист Адриан Фоки, периоду развитого феодализма.

«Миорицу» изучали очень тщательно, и в итоге философ Лучиан Блага в своей работе «Миоритический космос» (Spațiul mioritic, 1936) пришел к выводу, что она выражает стремление к смерти, любовь к смерти — мортидо, как выразился бы Фрейд, — либо смирение перед смертью.