Эдуарду Вивейруш де Кастру

У артефактов двусмысленная онтология: это объекты, но они обязательно указывают на субъект, поскольку являются чем-то вроде застывших действий, материальных воплощений нематериальной интенциональности.

В действительности агенты и пассивные участники мифических событий определяются их внутренней способностью быть чем-то иным; в этом смысле каждый персонаж бесконечно отличается от себя самого, поскольку в рамках мифического дискурса он изначально задуман лишь для того, чтобы быть замененным, то есть преобразованным.

Миф — это не история, поскольку метаморфоза не является процессом, еще «не была» процессом и «никогда им не будет»; метаморфоза предшествует процессу процесса и является внешней для него — она представляет собой фигуру (или фигурацию) становления

В целом миф предлагает онтологический режим, над которым властвует текучее интенсивное различие, охватывающее любую точку гетерогенного континуума, где трансформация предшествует форме, отношение важнее границ, а интервал внутренне присущ бытию. Каждый мифический субъект, являясь чистой виртуальностью, «ранее уже был» тем, чем он «будет впоследствии», и именно поэтому он не является чем-то действительно определенным.

ении туземной теоретической практики, а именно интуиции о действительно доисторической среде — знаменитом абсолютном прошлом, которое никогда не было настоящим и поэтому никогда не проходило, тогда как настоящее только и делает, что проходит, — то есть среде, определенной онтологическим взаимопроникновением всех «упорствующих» < insistants > [34], которые населяют и составляют эту среду в качестве покровителей и примеров для подражания для актуально сущих.

— Я хотел бы задать вам простой вопрос: что такое миф?] — Это нечто прямо противоположное простому вопросу. <…> Если бы вы спросили индейца, скорее всего, он ответил бы так: это история времен, когда люди и животные еще не различались. Это определение кажется мне поразительным по глубине (Lévi-Strauss, Éribon, 1988, p. 193).

Миф — это не история, поскольку метаморфоза не является процессом, еще «не была» процессом и «никогда им не будет»; метаморфоза предшествует процессу процесса и является внешней для него — она представляет собой фигуру (или фигурацию) становления.

Таким образом, у нас получается один ряд — ряд личностей, — а не два; отношения между «природой» и «культурой» оказываются скорее отношениями метонимической смежности, а не метафорического подобия [54].

Если культура, согласно изящному процессуальному определению Стратерн (Strathern, 1992 c, p. 47), «состоит в том, как люди проводят аналогии между разными областями своих миров», то всякая культура в таком случае является гигантским и многомерным диспозитивом сравнения.

Но возможность непосредственного сравнения не обязательно озна­чает непосредственную переводимость, а онтологическая непрерывность не предполагает эпистемологическую прозрачность.