Александр Бренер

Но как сказал Жиль Делёз, ум — слишком мало.

Мысль — вот что необходимо.

Живите, работайте — тихо, с вниманьем.

Работайте — нежно.

Работайте — с мыслью.

Живёшь ведь не с мебелью, не в квартире с родными, не в таком-то городе и не в этой вот стране — живёшь с пустыми надеждами. А колесо судьбы — неисповедимо. Пока нет любви.

Но я всегда кого-то или что-то любил!

Для этого бегства у меня есть мой опыт. Как пишет Агамбен, власть хочет лишить нас собственного опыта. Но я-то его получил, выдавил — мой скудный, смешной, плебейский опыт, основанный на бесконечных ошибках.

Он ворочал кулаками в карманах — и обвинял. Он не исповедовался. Он — кричал с края земли.

Вся жизнь его была попыткой к бегству, измерялась этими попытками.

Не нужно преуменьшать значение попыток к бегству. Они, а вовсе не их успех, и есть самое главное: кратковременные, смехотворные, ребяческие побеги из замёрзших, ледяных краёв равнодушия, одиночества, забытья, рутины, стадного существования, иллюзий.

Власть надежды, главной Иллюзии, за которую расплачиваются тяжкими ночами холодного пота, горячего пота, бессилием, слабоумием, беккетовским маразмом, новым сроком в тюрьме, новым холодом, а иногда и смертью — власть надежды толкает тебя к безостановочным попыткам к бегству…

Если, как учат философы, жизнь человека должна быть произведением искусства, то бегство является наивысшей формой искусства жизни.

Женщины понимают ценность и радость бегства.

Женщины любят и прячут беглецов.

Женщины — сами беглянки, художницы жизни.