Питер Хеджес

Арни по-прежнему смотрит в землю. Почему-то любой мой окрик для него — нож острый. Можно подумать, я за последние четыре дня ни разу не сводил его на аттракционы, не закармливал попкорном и всякими сластями, не стоял столбом перед каруселью, пока он пятьдесят четыре раза кряду катался на лошадке, — как будто ничего этого не было в помине. Не помнит он хорошего, а жаль.

Но с каких пор «продлить» означает «скрасить»?

Вокруг толпятся покупатели, детишки строят рожи морским чудищам — радуются, небось, что сами не угодили в заточение.