Марк Дадян

Самое ценное – это жизнеспособность, витальность, но не в том зловещем смысле, как ее понимает Д. Г. Лоуренс, а только воля + энергия + большое желание делать то, что хочется + не «тонуть» в разочарованиях. Прав Аристотель: счастье – это не цель, а косвенное следствие деятельности, основанной на добродетелях

Пробовать новый город – все равно что пробовать новое вино.

Пытаюсь грызть ногти на ногах, после того как изгрызла все на пальцах рук.

Я устал от обостренного самосознания. Как же я ненавижу Гегеля + всех, кто превозносит самосознание как величайшее достижение. Я гибну от самосознания!

«Проблема состоит в том, чтобы преобразовать отчужденность интеллектуального скепсиса в полноту гармоничной жизни».
«Контрапункт»

бесплодное осмысление часто повторяемой ошибки

Одна из его стрел была адресована критикам Аристотеля, отказывающимся принимать то обстоятельство, что Аристотель ничего не знал о Шекспире, и, следовательно, не способным понять, почему «Гамлет» – трагедия (подлинная трагедия = границы Аристотеля), но знающим, эмоционально, что это так, или же притворяющимся, что, мистическим образом, «Гамлет» – это трагедия в аристотелевском смысле…

него немецко-лютеранская основа и вполне средневековый ум: всепоглощающее смирение и чувство греха, тяга к знаниям и абстракции, полное подчинение тела тому, что он считает важным, – разуму.

Я буду искать наслаждение везде и буду находить его, ибо оно везде! Я отдам себя целиком… все имеет значение! Единственное, что я отвергаю, – это право отвергать, отступать; принятие одинаковости и интеллект. Я жива… я красива… чего же еще?

Нет ничего, ничего, что удержало бы меня от какого-либо действия, – кроме меня самой… Что остановит меня, если я просто решу встать и уйти? Только самовлеченное давление со стороны внешних обстоятельств, которые, однако, представляются настолько значительными, что никогда и в голову не приходит попытаться уйти от них… И все же, что меня останавливает?