Андрей Мовчан

Территория — наша проблема, ее увеличение — худшая из возможных идей.

Чтобы выйти из замкнутого круга, нам надо признать реальность. В этой реальности мы — как страна, как народ, как территория — нуждаемся в максимальной открытости, самом высоком уровне взаимодействия с внешним миром, колоссальном притоке иммигрантов и иностранных капиталов, существенном усилении роли «чуждых» сегодня парадигм, верований, привычек и моделей. Мы должны быть гибкими, приветливыми и достойными доверия; мы должны не отвергать, а подсматривать и копировать. Мы должны не угрожать, а создавать комфорт. Мы

Демократические преобразования бессмысленно пытаться делать в не готовом к этому обществе. Задачей оппозиции не может быть ни смена власти, ни даже вхождение во власть: в современной России институты управления редуцированы, и нахождение представителей либеральной идеологии во власти в небольшом количестве только свяжет им руки, но не изменит ситуацию.
В сущности, задачей оппозиции должна быть борьба за мировоззрение общества (для того, чтобы в момент выбора оно совершило выбор в пользу либерализма и демократии) и за формирование внутри страны либерально настроенной элиты (то есть экономически, социально и политически активной части общества).
С другой стороны, как это ни странно, бороться надо и за мировоззрение нынешней власти, которой сегодня не хватает понимания, как выходить из ситуации, которая стала следствием серьезных экономических и политических ошибок. Видя

Мы не в состоянии ничего сделать, хуже того — мы, кажется, и не хотим ничего сделать: критика ради критики, требование идеального здесь и сейчас, стремление видеть только плохое и даже расстраиваться, если что-то хорошо, стали составляющими либерального взгляда в России.

Наверное, излишне говорить, насколько наша жизнь пропитана зонной культурой. Лексика, песни, понятия, переплетающиеся с законами, стремление иметь большую (признак силы) черную (видимо, признак положения в иерархии?) машину, зашкаливающий уровень агрессии друг на друга (на дорогах, в интернете, в быту), табу на самокритику и критику своей страны, агрессивный консерватизм, неприятие нового, постоянная ностальгия по прошлому и отсутствие какого бы то ни было видения будущего (иначе как в виде возврата к прошлому) — свойства примитивной группы.

Насилие было необходимо, и оно было заложено в человеке природой или богом, это уж кому как нравится. Любая попытка его «выделить и устранить», создав с помощью лекарств, воспитания или генной инженерии личность, лишенную стремления к насилию, может привести лишь к потере человеком индивидуальности, превращению его в овощ.

Ро

Это создает эффект «границы субъективизации»: чтобы применять насилие, мы должны перестать видеть в жертве личность, как бы забыть о ее разумности и одушевленности, овеществить ее. Напротив, одушевление потенциальной жертвы, признание ее личностью заставляет нас сопереживать и блокирует насилие.

Навязывая отказ от демонстрации и одновременно эпатажно демонстрируя себя, поощряя инфантилизм и иждивенчество и одновременно практикуя гиперконтроль общества и вседозволенность элиты, власть приучает общество к неспособности за себя отвечать, принимать решения, выбирать свою судьбу и ту же власть.

Что двигало моей знакомой, долго водившей за нос своего молодого человека, к которому она очень нежно относилась, когда она соглашалась выйти за него замуж после того, что сама называла «настоящим изнасилованием» (они, кстати, прекрасно живут вместе уже много лет)? Как увязать тот факт, что подавляющее большинство женщин воспринимают реальное изнасилование как тяжкое преступление и одно из самых травматичных событий, с тем фактом, что существенное количество женщин склонно фантазировать о нем и проигрывать в сексуальных играх?

Общество фашизма, шовинизма, тирании, репрессий, войны состоит не из маньяков. Оно составлено из битых родителями детей, затравленных сверстниками в школе толстяков, очкариков и инвалидов, подростков, которые подвергались обструкции за наличие идей и желаний, женщин, наученных «знать свое место», юношей, обязанных «уважать старших и традиции», мужчин, которые приучены слепо подчиняться приказу и выказывать чинопочитание, начальников, которые считают, что основа процветания — порядок, а основа порядка — правила и стабильность.