Он придумал самый изобретательный способ — заставил амфибий носить самодельные трусы, которые служили своего рода презервативом. К счастью для Спалланцани (и для нас), дотошный французский ученый тщательно документировал различные модели этих штанов.
«21 марта мы надели на лягушку штаны, сделанные из мочевого пузыря, — писал Реомюр в своих заметках, — очень туго прилегающих штанов, которые запечатывали задний конец» [309]. Мочевой пузырь являлся идеальной формой одежды — он был красивым, эластичным и легко скользил по амфибии. Но, как только лягушки оказывались в воде, он «размягчался и сползал» [310]. Реомюр не был уверен, что «лягушка надлежащим образом защищена» [311], поэтому оригинальные органические подштанники сняли с производства.
Провощенная тафта, водонепроницаемый материал, из которого делались зонты, оказалась более надежным вариантом. К сожалению, она не обладала нужной эластичностью, гарантирующей плотное прилегание. Француз записал с нескрываемой досадой: «Сделал им штаны и надел их, но лягушки сбросили их прямо при мне» [312]. Отверстия для ног были слишком большие, и, к его недовольству, лягушки снимали штаны, втягивая ноги в дырки и выпрыгивая из них.
Французский ученый Реомюр был так доволен своим изобретением специальных амфибийных трусов, что нанял художницу Элен Дюмустье для увековечения этой лягушачьей моды, объятий и прочего. Кто бы мог его осудить?
Но Реомюр был непреклонен. Он решил проблему индивидуальной подгонкой, снабдив штаны маленькими подтяжками, которые проходили лягушке через плечи и прочно удерживали конструкцию на месте. Читая записи Реомюра, Спалланцани загорелся идеей повторить опыты со своими влюбленными амфибиями. «Идея брюк, какой бы причудливой и смешной она ни казалась, понравилась мне, и я решил применить ее на практике. Самцы, несмотря на это обременение, искали самок с тем же рвением и выполняли, как могли, акт размножения» [313].
После того как лягушки сделали свое дело, Спалланцани осторожно снял с них штаны и посмотрел внутрь, чтобы понять, есть ли там улов. В отличие от своего французского предтечи, итальянский священник преуспел и собрал несколько драгоценных капель спермы, которые тут же размазал по неоплодотворенным икринкам. Они начали развиваться в головастиков, а это подсказывало, что содержимое лягушачьих штанов было действительно важным для оплодотворения. Однако методичный Спалланцани ничего не оставил на волю случая. Он продолжил опыты, чтобы доказать, что ничто другое не могло оживить икру. Он натирал ее кровью, уксусом, духами, вином (разных урожаев), мочой и соками лимона и лайма. Он даже пытался оживить ее с помощью электричества. Все это не дало результата в репродуктивном плане.