Майкл Ондатже

Постоянное осознание, ощущение своей и чужой национальной принадлежности разрушает человека.

Когда мы молоды, то не смотрим в зеркало. Это приходит с возрастом, когда уже есть имя и своя история, интерес к тому, что твоя жизнь значит для будущего, что ты оставишь «городу и миру». Мы становимся тщеславными со своими именами и претензиями на право считаться первыми, иметь самую сильную армию, быть самым умным торговцем. Когда Нарцисс состарился, потребовал изваять свой портрет из камня.

Счастье человека никогда не ждет на одном месте

Любовники дарят тела друг другу – без остатка, каждую частицу, здесь и сейчас.

Как это происходит? Любовь обрушивается, или ты падаешь в нее – и, так или иначе, рассыпаешься на кусочки.

Разве ты не прощаешь все тем, кого любишь? Прощаешь эгоизм, желание, обман до тех пор, пока ты – причина, мотив, цель…

Женщины хотят от возлюбленного всего. И я очень часто тонул с головой. Так армии исчезают в песках.

Ты скользишь мимо всего со страхом и ненавистью к собственничеству – боишься и обладания, и быть обладаемым, и того, что тебя назовут по имени.

Кэтрин всегда хотела слов – любила их, выросла среди них. Слова давали ей ясность, имели причину, форму. А для меня в словах тонули эмоции, как камешки в воде.

Сэндфорд назвал это геоморфологией. Места, которые мы выбираем, где чувствуем себя собой и не осознаем происхождения.