Ольга Мышакова

Боже мой, — сказал Огастус. — Поверить не могу, что влюбился в девчонку с такими стандартными мечтами!

Если поставить тюльпаны в вазу в гостиной, они будут общими цветами. А я хотела, чтобы они были только мои.

Если поставить тюльпаны в вазу в гостиной, они будут общими цветами. А я хотела, чтобы они были только мои.

Я тоже по тебе соскучилась. Просто не хотела, чтобы ты видел… все это. Я хотела… ладно, не важно. Не всегда же получаешь желаемое.

Вот поэтому ты мне и нравишься. Ты хоть понимаешь, как редко можно встретить красивую девушку, способную образовать прилагательное от «педофила»? Ты так стараешься быть собой, что даже не догадываешься, насколько ты уникальна.

Надежда в этом мире сочится из ствола карабина.
Никому уже нет дела до концепции.

Обещанное Оздоровлением будущее было чересчур идеальным для осуществимого, но отчаявшиеся люди не усомнились ни на минуту. Они так и не поняли, что продали душу кучке типов, решивших сыграть на их невежестве. На их страхе.

Грязные деньги сочатся из стен, годовой запас еды пропадает на мраморных полах, сотни тысяч долларов медицинской помощи обратились в дизайнерскую мебель и персидские ковры. Чувствуя, как из вентиляторов тянет искусственным теплом, я вспоминаю детей, просивших чистой воды. Прищурившись, смотрю на хрустальные люстры и слышу матерей, молящих о пощаде. При виде этой роскошной плесени, выросшей на поверхности скованной страхом реальности, я останавливаюсь как вкопанная.

Они обещали вернуть нам наши дома, здоровье, уверенность в завтрашнем дне.
Они все украли.
Они забрали все. Мою жизнь. Мое будущее. Мое душевное здоровье. Мою свободу.
Они наводнили мир оружием, направленным в наши лбы, и с улыбкой выпустили шестнадцать зажигательных пуль в наше будущее.

Они думают, что могут стереть мои воспоминания, привязанности, убеждения, несколько раз покормив горячим и дав комнату с видом. Они думают, меня можно купить.
Уорнер не понимает, что я выросла, ничего не имея, и не возненавидела жизнь. Я не хочу одежды, изящной обуви и дорогих вещей. Я не мечтаю носить только шелка. Все, чего я когда-либо хотела, — коснуться человека не только рукой, но и сердцем. Я успела узнать мир с его отсутствием сочувствия, безапелляционным жестоким осуждением, ловила на себе холодные, с затаенной злобой взгляды. Я постоянно видела это вокруг себя.
У меня было время слушать.
Смотреть.
Изучать людей, места и возможности. Все, что нужно сделать, — открыть глаза. Раскрыть книгу — и увидеть, как кровоточат рассказы со страницы на страницу. Увидеть, как воспоминания врезались в бумагу.
Я прожила свою жизнь сложенной между страницами книги.