Виктор Вилисов

То, что церковь запрещала как «содомию», – это, на самом деле, любой не-репродуктивный секс между людьми любого пола.

сексуальное насилие против женщин в период войны и этнических или религиозных конфликтов рассматривается как вполне легитимное, а само сексуальное насилие приобретает символический привкус оскорбления национальной или этнической гордости, тогда как женщина полностью лишается в этом случае своего человеческого статуса и для насильника, и для защитника национальной или этнической гордости

если на самом деле нет «мужчин» и нет «женщин», то кто, кого и как будет любить, образовывать семьи, получать привилегии и рожать детей? И правда – кто, кого и как?

«Девочки слабее» – это докса, но это не просто зомби-знание, за которым ничего не стоит, – это установка, в соответствии с которой люди думают, говорят и действуют.

В конце 19 века для ранних сексологов слово «гетеросексуал» было всего лишь экспериментом по классификации людей; в начале века об этом слове вообще никто не слышал; но уже к 1940-му «гетеросексуалы» оказались повсюду и люди верили, что так было всегда и это естественное положение вещей, из которого следуют определённые типы желаний, отношений и поведения.

Гетеросексуальность, как мы видим, это недавнее изобретение в сексологии, но ещё более свежее оно в повседневной жизни; если поговорить с деревенскими парнями в России «о сексуальности», сомневаюсь, что кто-то из них осознанно скажет «я гетеросексуал». Когда вообще возникает вопрос о предпочтениях, более вероятна маркирующая формулировка «я не пидор» или «я нормальный»,

Вопрос нормы оказывается важнее индивидуальных предпочтений: выход за границы настолько страшен для обывателя, что он жертвует изучением подлинных запросов и особенностей своего тела и предпочитает раствориться в норме.

В сегодняшней России гомофобные маскулины присели на дискурс «импортированного с Запада гомосексуализма и прочих не наших ценностей», но что действительно было импортировано в Россию с Запада, так это гомофобия и анти-мужеложеские законы; до 18 века на территории России отношение к однополой любви было снисходительным, как к грешку, – поскольку не существовало гомосексуальной идентичности, то «совершить грешок» мог любой и наказывали за это редко.

быстро растущих городах были уверены, что сексуальные перверсии приходят с деревенским, малограмотным населением. В деревнях же были уверены, что однополые желания и гендерные трансгрессии идут из городов, где царит разврат.

«Ты мужик или баба??» – вырывается почти автоматически, от отчаяния и страха перед воплощением того, что рушит хрупкую иллюзию понятности мира.