Делия Оуэнс

На то и нужна поэзия, душу бередить.

Привела ее сюда лишь надежда на близость, на ласку, на чье-то прикосновение. Но Чез не касался, он лапал; эти руки ничего не давали, они норовили заграбастать.

Болото знает о смерти все; смерть здесь — далеко не всегда трагедия и уж тем более не грех.

Глядя на эти картины, можно было решить, что на них счастливейшая из семей — живут у моря, резвятся под сияющим солнцем.

Язык судебный, как известно, далеко не столь поэтичен, как язык болота. И все же Киа даже здесь улавливала сходство. Судья, очевидно, альфа-самец — здесь он хозяин, потому и поза у него внушительная, но при этом расслаб­ленная, вальяжная, как у вепря-вожака. У Тома Милтона тоже и поза, и каждое движение выдают высокий ранг — еще один самец-лидер. Прокурор же, напротив, чтобы упрочить свое положение, делает ставку на широкие галстуки кричащих расцветок и пиджаки с подплечниками. Придает себе вес размашистыми жестами и зычным голосом. Слабому самцу приходится кричать громче, чтобы его заметили. А пристав, находясь на низшей ступени иерархии, не может обойтись без ремня с пистолетом, связкой ключей и громоздкой

51
Луна на ущербе

1970

Язык судебный, как известно, далеко не столь поэтичен, как язык болота. И все же Киа даже здесь улавливала сходство. Судья, очевидно, альфа-самец — здесь он хозяин, потому и поза у него внушительная, но при этом расслаб­ленная, вальяжная, как у вепря-вожака. У Тома Милтона тоже и поза, и каждое движение выдают высокий ранг — еще один самец-лидер. Прокурор же, напротив, чтобы упрочить свое положение, делает ставку на широкие галстуки кричащих расцветок и пиджаки с подплечниками. Придает себе вес размашистыми жестами и зычным голосом. Слабому самцу приходится кричать громче, чтобы его заметили. А пристав, находясь на низшей ступени иерархии, не может обойтись без ремня с пистолетом, связкой ключей и громоздкой рацией. Иерархия под­чинения повышает устойчивость природных популяций, а также некоторых искусственных, подумала Киа.

До новой встречи,
До скорой невстречи.

это вам не песенка про трех слепых мышат, что бегут “за фермершей следом, которая им хвосты отру­била ножом кривым”!

Патти Лав работала в магазине полдня, а остальное время наносила визиты и раздавала приглашения — то на ежегодный чемпионат по лоскутному шитью, то на фестиваль “Королева крабов”.

В округе уже двадцать лет как никого не казнили, а женщин — и вовсе никогда.
Киа слышала все до последнего слова. Смерти она не боялась, ее не пугало, что оборвется эта призрачная жизнь. Но то, что убьет ее чья-то рука, обдуманно, в назначенный час, не укладывалось в голове, и сердце замирало от ужаса.