Кира Брид-Райсли

Когда она была здесь в последний раз, в доме царила темнота и все казалось неправильным. Чарли отнесли на второй этаж, в ее комнату, хотя

еправильным. Чарли отнесли на второй этаж, в ее комнату, хотя ей было семь лет, и она добралась бы туда быстрее на своих двоих. Но тетя Джен остановилась на крыльце, подхватила ее на руки и понесла, заслоняя ее лицо ладонью, точно Чарли – младенец, которому яркое солнце слепит глаза.

В комнате тетя Джен поставила Чарли на пол, закрыв за собой дверь. Тетя велела девочке собираться, и та заплакала, потому что все ее вещи не поместились бы в тот маленький чемодан.

«За остальными мы можем вернуться позже», – с плохо скрываемым нетерпением сказала тетя Джен, глядя, как Чарли нерешительно стоит перед комодом, не в силах решить, какую футболку взять с собой. За остальными вещами они так и не вернулись.

Чарли поднялась по лестнице и пошла в свою старую спальню. Дверь частично треснула, и открывая ее, Чарли испытывала острое чувство неуместности происходящего, боясь, что сейчас увидит саму себя, сидящую среди игрушек маленькую девочку, которая вот-вот поднимет глаза и спросит: «Ты кто?» Чарли вошла.

В ее комнате, как и во всем доме, все осталось на своих местах. Бледно-розовые стены, потолок с крутым уклоном, повторяющий форму крыши, тоже выкрашен в розоватый цвет. Старая детская кровать по-прежнему стоит у большого окна, матрас до сих пор на месте, а простыней нет. Оконная створка чуть-чуть приоткрыта, и полуистлевшие кружевные занавески легонько колышутся от дуновения ветерка. На полу под окном темнело пятно от воды – свидетельство многолетнего небрежения хозяев дома, позволивших дождю проникать внутрь. Чарли забралась на кровать и захлопнула окно. Створка подалас

– Что ты сегодня делал? – спросил Джон, глядя ему в глаза, будто он мог узнать его.

Но взгляд темных глаз Теодора был пустым и безжизненным.

– Выглядишь ужасно, хуже моего.

– Что ты сегодня делал? – спросил Джон, глядя ему в глаза, будто он мог узнать его.

Но взгляд темных глаз Теодора был пустым и безжизненным.

– Выглядишь ужасно, хуже моего.

– Выглядишь ужасно, как и раньше, – сказал он бестелесной голове. – И по-прежнему хуже, чем я.