Сергей Антонов

У нас тут другая идеология, простая, как палка-копалка, как бронзовый топор: побеждает сильнейший. Вот и вся идеология, Петр Алексеич.

Мы не деградируем. Мы просто это… Назад, к природе. К истокам.

Чтобы создать прекрасную новую жизнь, нужно быть светлым и безгрешным, как Бог. Человек же темен и гре­шен. Он думает о власти и о выгоде. Поэтому он умеет по­рождать только монстров. Уж мне, монстру, ты можешь по­верить, – грустно усмехнулся великан.

неформальный личный кредит затрагивал все аспекты жизни в Российской империи и служил фундаментом, на котором выстраивалась вся система частной собственности и весь общественный строй; при этом сам он опирался на достаточно эффективные юридические нормы, введенные в первую очередь с целью защиты интересов собственников. Соответственно, и нормативные акты, регулировавшие кредит, и практика правоприменения связывали абстрактный мир денег и обмена с конкретным миром семейной жизни, соседских отношений и материальных благ.

Еще до судебной реформы 1864 года правительство было решительно настроено защищать институт частной собственности, не вмешиваясь в частные долговые сделки без достаточных доказательств их незаконного характера.

Унижение человеческого достоинства — излюбленная тема Достоевского — годится скорее для фарса, а не драмы. Не обладая настоящим чувством юмора, Достоевский с трудом удерживается от самой обыкновенной пошлости, притом ужасно многословной. (История отношений между волевой истеричной пожилой дамой и слабым истеричным пожилым господином, занимающая первые сто страниц «Бесов», скучна и неправдоподобна.

Как всегда в романах Достоевского, перед нами торопливое и лихорадочное нагромождение слов с бесконечными повторениями

Я испытываю чувство некоторой неловкости, говоря о Достоевском. В своих лекциях я обычно смотрю на литературу под единственным интересным мне углом, то есть как на явление мирового искусства и проявление личного таланта. С этой точки зрения Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный

последовательно рассматривая судьбы героев в манере, которую с большой натяжкой можно назвать художественной. Он не великий писатель, хотя и очень милый. Он никогда не поднимался до высот «Мадам Бовари», и причислять Тургенева и Флобера к одному литературному направлению — явное заблуждение.

Рассказчик он довольно искусственный и даже прихрамывающий,

Вероятно, лучшее, что он написал — «Записки охотника». Несмотря на определенную идеализацию крестьян, в книге попадаются исключительно правдивые, самобытные персонажи и некоторые описания — обстановки, характеров и, конечно же, природы.