Полина Жеребцова

Дети меня ненавидят в школе. Камни бросали в меня и Аленку, когда мы шли домой. Я даже их не знаю. Просто они узнали, что у нас русские фамилии, и кричат: «Русские свиньи».

Мы не будем с тобой играть! У тебя русское имя! Пошла вон! Убирайся! Русская!

Учитель промолчал. А у меня внутри пусто стало. Почему они со мной так? И я ушла. Сидела одна на скамейке среди деревьев. Недавно там обнаружили труп мужчины в куртке. Его объела собака. Он тут несколько дней лежал

А тетя Тамара, которая раньше с нами дружила, после того как в августе 1996 года убило ее сына, а дочку ранило снарядом с российского поста, теперь еле разговаривает. Мы как бы русские, а значит, как бы виноваты! Тамара не вступится, даже если будут убивать.

Но мама упрямо повторила, что через два года я в квартире ей не нужна — у них тут «своя жизнь», а меня пристроят замуж, как водится.

— Тебе уже будет пятнадцать лет! Девять классов закончишь и пойдешь замуж, как

Опасно, глупо, страшно.

Ведь у нас девушки отдельно от родных не живут — это позор! Если семья откажется от тебя, ты словно прокаженный, словно битое стекло, и каждый может сделать с тобой все что угодно

Ведь у нас девушки отдельно от родных не живут — это позор! Если семья откажется от тебя, ты словно прокаженный, словно битое стекло, и каждый может сделать с тобой все что угодно

— Мы хорошую библиотеку у вас обнаружили. Периодически заходим и книги берем! — просто объяснили военные.

Мне сразу вспомнилась первая война и сожженное на костре из паркета, прямо посередине дедушкиной квартиры, дореволюционное издание Пушкина. Это солдаты готовили себе обед! «Тогда они просто жгли костры из книг прямо в квартирах, сейчас читают — это хорошо», — подумала я.

Недалеко от этого места расстреляли старую женщину, в ночной рубашке и в теплом платке на плечах, и ее дочь. Дочь была полностью раздета, лет тридцать. Примерно через два квартала и выше, если подниматься от нас по частному сектору в гору, расстреляли девочку-чеченку семи лет с ее матерью и теткой. Люди с этой улицы рассказали, что старшую сестру расстрелянного ребенка, девушку примерно моего возраста, военные увели с собой.

— Вы не понимаете! — кричала она на весь двор патрио­тические речи. — Российские военные не будут уничтожать наши дома! Они наносят точечные удары только по боевикам