Оса Эриксдоттер

Ее злила даже мысль об этих новшествах. Не понимают, что ли: несколько лет диеты – и голодание доведет малышей до тяжелой анорексии? Молли восемь лет, а основной предмет в школе – диетология. А учителя, соответственно, – диетологи, или, как их теперь называют, нутриционисты. Хелена и другие родители пытались протестовать, но ректор лишь пожимал плечами: что мы можем сделать? Мы не несем ответственности. Такова линия партии власти. Мы ничего не можем сделать.

Ее бледность, вялость, нежелание ничего делать. Сидела у телевизора, скорее всего понимая, что гибнет, – и ничего не предпринимала.

Валяются на своих истертых диванах, смотрят телевизор в обнимку с двухлитровой бутылью кока-колы и ржут ему в лицо. Ленивые ублюдки, никаких интересов.

Надо бы классифицировать такое поведение как преступление, но как их прищучить? Юристы наверняка начнут кочевряжиться – скажут, незаконно. Противоречит Конституции. Черт с ними, с юристами, кто их слушает. И черт с ней, с Конституцией, никто не заметит.

Не мог. Как паралич – человек все понимает, но не может пальцем пошевелить.

Говорят – человек сам себе судьба. Ан нет. Не сам. Кто-то там распорядился – и вся жизнь псу под хвост.

Деньги приносят только клише. За творчество не платят.

Таков modus operandi[38] всех диктаторов-психопатов: первым делом подкормить, а потом и приручить суды и органы правопорядка. Сделать их соучастниками, пусть понимают: обратной дороги нет.

Хелена с восхищением смотрела на уверенные действия хирурга: подумать только, как легко отремонтировать человека!

Взбодрись же наконец. Если они заметят, что ты сомневаешься… если поймут, что тебе кажется, будто что-то пошло не так, они тут же уверятся: все пошло не так. Стая шакалов. Оступился – прощайся с жизнью.