Мария Папаянни

В их местах издавна жили люди особенные: предсказывали будущее, видели призраков — потому и выбрали уединение. Они пришли издалека, с моря. Предвидя войны и несчастья, нашли место настолько богом забытое, что трудно было сюда добраться событиям и прогрессу. Когда-то они были избранными, сейчас же долинные жители считали их слегка помешанными и нелюдимыми — из-за того, что они предпочитали оставаться на горных пустошах и думать не думали о всяких там удобствах.

Правда заключалась в том, что большинство жителей деревни уже и не помнили, почему предки пришли сюда и остались. Как сказки рассказывали они детям истории о тех, кто жил здесь раньше. Мало-помалу, пусть исподволь, слова добирались до их сердец и там поселялись. Потому-то всем им так нравилось, хотя они и сами не могли объяснить этого, довольствоваться малым. Те, кто женился или выходил замуж не за местных, бросали свои бедные пожитки и уходили в долину. Нелегко было чужакам приспособиться к жизни в их деревне. Да и к лучшему.

Бобовым зернышком казалась отсюда деревня, бесконечными — горы и море.

— Я прихожу сюда, чтобы вспомнить, как я мал, — прошептал дед у него за спиной.

— Дедушка, а что там дальше?

— Много доброты, много боли. Справедливость и несправедливость.

— А мы?

— Путешествуем от одного к другому.

— И мы?

— Что мы?

— Мы, дедушка, мы с кем?

— С кем мы? — Дед засмеялся раскатисто, а потом внезапно замолчал. — С тем, что говорят весы внутри нас, пусть даже мы о том не знаем. У каждого в душе есть весы, чтобы взвешивать малое и великое, легкое и трудное. Иногда, правда, в суете мы забываем о своих весах и начинаем все мерить по чужой мерке. И делаем то, что нравится другим. Потому-то я и ухожу сюда так часто, подальше от людей, — чтобы забыть ненадолго о том, чего хотят другие, и вспомнить, что нужно мне.

— Я, дедушка, проеду по всему миру, а потом вернусь и расскажу тебе, что я видел.

— Э, мальчик мой, везде одно и то же. Я не одно путешествие совершил, оставаясь на месте сам по себе. У каждого из нас есть камень. Я свой нашел. Я провел здесь долгие годы, здесь и хочу остаться. Внизу, под этим камнем. И если мне повезет, я прорасту деревом, и ветви мои будут вглядываться в тот же мир, что и я сейчас. Но ты — ты делай то, что хочешь. Только когда вернешься из путешествий, не забывай приходить сюда. Давай отдохнуть своим весам, чтобы они не ошибались. А я буду здесь и буду ждать тебя.

И день наступил, потому что так всегда происходит, и тьма ушла

Есть вещи, которые не рассказывают. Они не сгорают во времени. Ты хоронишь их поглубже в памяти, а потом учишься жить в тени, которую отбрасывает их мрак.

Не страшно, — говорила она, — пусть в доме будет немножко не убрано, пусть мы соберем меньше оливок, соли и меда. Мне же не хватает только тебя и твоего смеха. Господь подарил мне такого чудесного ребенка, и я хочу радоваться ему.

Раньше я твердил, что никогда не перестану играть в футбол, но, взрослея, о многом забываешь. Тебе ни на что не хватает времени, и первым ты отсекаешь то, что приносит тебе радость. Как будто нам стыдно смеяться.

Есть вещи, которые не рассказывают. Они не сгорают во времени. Ты хоронишь их поглубже в памяти, а потом учишься жить в тени, которую отбрасывает их мрак.

Я прихожу сюда, чтобы вспомнить, как я мал, — прошептал дед у него за спиной.

— Дедушка, а что там дальше?

— Много доброты, много боли. Справедливость и несправедливость.

— А мы?

— Путешествуем от одного к другому.

— И мы?

— Что мы?

— Мы, дедушка, мы с кем?

— С кем мы? — Дед засмеялся раскатисто, а потом внезапно замолчал. — С тем, что говорят весы внутри нас, пусть даже мы о том не знаем. У каждого в душе есть весы, чтобы взвешивать малое и великое, легкое и трудное. Иногда, правда, в суете мы забываем о своих весах и начинаем все мерить по чужой мерке. И делаем то, что нравится другим. Потому-то я и ухожу сюда так часто, подальше от людей, — чтобы забыть ненадолго о том, чего хотят другие, и вспомнить, что нужно мне.