Когда она рожала Тео, ей было очень больно, и она объявила мне, что не хочет еще раз проходить через все это. Она сказала, что Тео будет единственным ребенком в нашей семье, потому что она не может пройти еще через одни роды. Ее слова огорчили меня, ведь я сам рос единственным ребенком. Порой я думал, что, может, было бы лучше, если бы я имел братьев и сестер, — может быть, от этого многие вещи в моей жизни изменились бы к лучшему. Но Элен так настаивала, что у меня не было другого выхода, кроме как смириться с ее решением.
— Вы с ней не думали об усыновлении?
— Нет, я даже не помню, чтобы мы обсуждали этот вопрос, хотя, наверное, следовало бы это сделать. Возможно, мы оба считали себя принадлежавшими к элите, чтобы серьезно думать об усыновлении.
— Ей перевязали трубы?
— Нет, ничего такого. Она слишком боялась хирургического вмешательства. Она не выносила противозачаточные таблетки и не доверяла презервативам, что в какой-то степени обоснованно. В итоге мы стали заниматься любовью все реже и реже. Мы начали отдаляться друг от друга, — тут Шура нахмурился. — Ты точно хочешь все это слушать?