Франсин Хирш

Он отметил, что и в Белоруссии досоветская статистика существенно расходится с советской. Но когда представители ЦИК прибыли в Гомельскую губернию и другие спорные регионы, оказалось «трудно разобраться, что это — белорусское селение или русское»: «в разговоре употребляют некоторые русские слова, другие — белорусские». Петерс рассказал, что, когда спрашивал тамошних жителей, хотят ли они объединиться с Белоруссией, те отвечали решительным отказом. «Зачем я буду изучать белорусский язык? — спрашивали они. — С русским языком я могу пройти и одну шестую часть земного шара». По словам Петерса, эти люди отвечали «исходя из материальных интересов», скрывая свое «белорусское» происхождение695. Отметив, что ЦИК и Политбюро при решении объединить бóльшую часть этих регионов с Белоруссией основывались на этнографических данных, а не на национальном самосознании, Петерс порекомендовал применить аналогичный подход и к Таджикистану696.

Большевики прибегали к такой полемике для облегчения дискуссий по важным вопросам. Лишь позже эти работы получили статус «священных писаний», в которых советские лидеры и чиновники подыскивали подходящие цитаты для пропаганды либо обоснования тех или иных политических мер.

те же советские антрополого-этнографические экспедиции, что были нацелены на опровержение немецких расовых теорий и доказательство «способности» всех людей, имели и зловещие последствия: они подвели научную основу под внутреннюю депортацию советских граждан и охоту на классовых врагов.

1936 года в Государственном этнографическом музее начали обсуждать планы новой постоянной экспозиции под названием «СССР — братский союз народов», в которой прослеживалась бы эволюция всех советских национальностей и наций согласно марксистской шкале и демонстрировался бы «расцвет» их национальных культур и хозяйств в условиях социалистического строительства

Советские руководители и эксперты первоначально характеризовали русских, государствообразующий народ бывшей Российской империи, как «великодержавных шовинистов». В середине 1930‐х годов советский режим объявил, что национальное угнетение на территории СССР почти уничтожено и у всех братских народов развиваются их национальные культуры. В этих новых условиях, после «великого перелома», было бы анахронизмом по-прежнему считать русских «угнетающей нацией», и это играло бы на руку нацистской теории, что нации обладают сущностными признаками.
На таком фоне режим и его эксперты старались показать, что русский народ, как и другие народы СССР, развивался по стадиям марксистской шкалы и принял свою современную форму под эгидой советской власти.

в середине 1930‐х, вопреки протестным заявлениям, что невозможно «производить народные песни и сказки, как выращивают зерно и изготовляют тракторы», фольклористы из фольклорного отдела ИАЭ и других учреждений взяли «производство фольклора» в свои собственные руки1017. Эти эксперты сопровождали национальных народных поэтов в поездках за новым материалом в колхозы и на заводы и помогали сочинять новые произведения. Например, один фольклорист (Викторин Попов) помогал северной сказительнице Марфе Крюковой «размещать определенные события в правильной исторической последовательности» и даже знакомил ее с биографиями Ленина, Сталина и героя Гражданской войны Чапаева1018. Эти новые работы, представленные как оригинальные сочинения народов СССР, служили доказательством не только достижений революции на культурном фронте, но и теорий самих этнографов.

К 1933 году большевики распространили революцию на самые отдаленные уголки Советского Союза и создали государство нового типа, которое выглядело как империя национальностей, но определяло себя как антиимперию

Чтобы обезопасить свои границы, советский режим провел черту между «советскими» и «иностранными» нациями, обозначив последние как «ненадежный элемент».

Казалось, все решено. Но через несколько месяцев в речи о новой советской конституции на VIII Всесоюзном съезде Советов Сталин заявил: «В Советский Союз входят, как известно, около 60 наций, национальных групп и народностей»

Подразумевалось, что Бюро переписи саботировало перепись, чтобы дискредитировать Сталина и унизить Советский Союз перед его врагами за рубежом.