Евгения Лёзина

В конце 1970‐х годов впервые вошел в массовое сознание термин «Холокост» после показа по западногерманскому телевидению одноименного телевизионного мини-сериала.

Хотя политическая сила исторических нарративов остается малоизученной областью, даже поверхностный анализ послевоенного западногерманского общества свидетельствует о тесной взаимосвязи между формами памяти и политической культурой. Относительная стабильность современной немецкой демократии есть во многом результат общественного осознания, что осмысление прошлого, в особенности прошлого, отмеченного государственной системой террора и массовыми нарушениями прав человека, влияет на политическую культуру и долгосрочное политическое развитие посттоталитарных и поставторитарных обществ.

В комплекс специальных правовых мер вошли судебные преследования лиц, ответственных за преступления восточногерманского режима, люстрация — ограничение на занятие определенных должностей в публичной сфере и на госслужбе для бывших сотрудников и осведомителей секретных служб. Стремясь к установлению исторической правды и примирению, объединенная Германия активно использовала для достижения этих целей открытие архивов органов госбезопасности, программы реабилитации жертв и реституции собственности, институт специальной парламентской комиссии по изучению истории и последствий коммунистической диктатуры (Enquete-Kommissionen) и другие механизмы.