Татьяна Чугунова

именем, которое железнодорожные кондукторы в той точке пространства, в которую вы вынуждены прибыть, чтобы этот город увидеть, выкрикивают для пассажиров, как бы говоря нам невольно: «Любите то, что нигде не встретите дважды»

прославленные шедевры, такие старинные и прекрасные, по-прежнему играют в Амьене скромную роль сидений – и отлично справляются с ней вот уже несколько веков подряд к великому удовлетворению амьенцев, – так порой добившиеся признания артисты продолжают сохранять за собой где-то скромное амплуа или давать уроки.

I, VIII, XII, XV, XIX, XXIII и XXIV псалмы, если они хорошо выучены и человек в них верит, сами по себе вполне достаточны для духовного руководства личностью; кроме того, они содержат закон и пророчество справедливого правления, и каждое новое открытие естественных наук предсказано в CIV псалме. Подумайте, какой еще цикл исторической и дидактической литературы имеет охват, подобный охвату Библии.

Под св. Варфоломеем – Целомудрие с фениксом, а внизу – Сладострастие: молодой человек целует женщину, держащую скипетр и зеркало.

Рассуждая о полотне Тёрнера «Строительство Карфагена», где на первом плане дети пускают кораблики, он делает следующее заключение: «Сей тонко выбранный эпизод имеет назначение напомнить нам о мореплавании как источнике будущего величия нового города – эта мысль нисколько не проиграла бы, будь она выражена письменно, она не имеет ничего общего с приемами искусства. Слова донесли бы ее до нашего сознания с не меньшей полнотой, чем самое совершенное живописное воплощение.

згляните на устройство природы и сравните в совокупности радугу, восходы солнца, розы, фиалки, бабочек, птиц, красных рыбок, рубины, опалы, кораллы – с аллигаторами, гиппопотамами, акулами, слизняками, скелетами, плесенью, туманом и массой вещей, которые разлагают, ранят, разрушают, и вы поймете тогда, как стоит вопрос в споре между колористами и сторонниками светотени: на чьей стороне природа и жизнь, на чьей – грех и смерть».

эстетическое наслаждение дается нам в придачу, если мы любим Красоту ради нее самой, как некую реальность, существующую независимо от нас и бесконечно более важную, чем радость, которую она нам доставляет.

живопись прекрасна в той мере, в какой идеи, передаваемые ею с помощью образов, остаются независимыми от языка образов

живопись может передавать реальность и соперничать в этом с литературой только при условии, что сама она не будет литературной.

живопись может передавать реальность и соперничать в этом с литературой только при условии, что сама она не будет литературной