У Чэн-энь

А дело заключалось в том, что Царь обезьян понимал условный язык. Он знал, что три удара, которыми наградил его учитель, это третья стража, в которую он – Сунь У-кун – должен явиться на свидание к учителю. Заложенные за спину руки патриарха звали Сунь У-куна во внутренние покои, а закрыв двери, учитель дал понять Сунь У-куну, что он должен прийти с черного хода и выслушать его учение.

Когда в сердце возникают желания или чувства, непременно появляются духи, — отвечал Сюань-цзан. — Но если желания уничтожены, духи исчезают

Сверкающее, яркое светило
Бросает свой косой вечерний луч,

Оно уходит далеко за море,
Где волнами омыты клубы туч,

На склонах гор еще щебечут птицы,
Но, глядя на вечернюю росу,

Пока светло — подумай о ночлеге, —
Ужели нет пристанища в лесу!

Спешат в берлоги друг за другом звери
И парами и стаями бредут,

Они проходят семьями, стадами —
Есть и у них в полночный час приют.

И вот уже, как чистый серп, сверкая,
Над миром месяц молодой плывет,

И вот уже, мерцающий и яркий,

Сияет в небе звездный хоровод... [131]

У-цзин снял с шеи черепа, из веревки сделал магический круг и в середину положил тыкву. После этого он пригласил Сюань-цзана взойти на корабль. Усевшись, Сюань-цзан почувствовал себя так, как на настоящей лодке. Чжу Ба-цзе и У-цзин сели по сторонам, поддерживая своего учителя. Сунь У-кун следовал за ними на облаках, ведя за собой коня-дракона. Выше всех находился Хуэй-ань, охраняя их. Наконец-то Сюань-цзану удалось легко и свободно, при попутном ветре, переправиться через мертвые воды реки Сыпучих песков.

Наносим мы смертельные удары
По собственным телам мечом страстей,
Разряженной красотки юной чары
Любого духа злобного страшней.
Стремиться к мелким выгодам не стоит,
Нет счастья в наполнении мошны,
Для сохраненья внутренних достоинств
Мы в строгости себя блюсти должны [203].