Сергей Лебеденко

Конец марта редко можно обозначить как «приятное время». Да — несомненно весна. Но весна совершенно не реализованная. Идея весны. Набросок завалявшимся огрызком карандаша на грязном холсте. И только гормоны не врут.

Говорю: а как же я? А ты еще можешь подстроиться, ты еще будешь нормальной. Это же получалось, что мы с ней ненормальные, так? Что все наше большое счастье — ненормальное.

Знаешь… Ты мужчина моей мечты.

В нем давно бродила идея, что худший день недели, конечно, не понедельник, а воскресенье — фальшивый выходной, весь построенный на ожидании неотвратимого

«Так, из-за неожиданного грохота, люди и расходятся», — подумалось ему вбок, каким-то другим, необычайно запасливым умом, и он пожалел, что рядом нет бумаги, чтобы перенести эту идею на какой-то надежный носитель.

Они сходились на том, что среда — перевалочный пункт, в котором есть что-то бесконечно обнадеживающее, а утро субботы — время самых дерзких, самых отчаянных мечтаний, но совсем по-разному смотрели, скажем, на вторник (для него этот день походил на строго одетого мужчину из 1920-х, которому мысленно хотелось подражать; она различала в нем негромкий гул будущего, еще не введенного каким-то милосердным указом праздника). И воскресенья она любила искренне, как любила жизнь во всех ее утешительных мелочах, и оттого где-то в глубине души мечтала, что как он ставит на паузу сериал, чтобы объяснить ей эффектную перекличку между сценами, так и она однажды научится тормозить его, чтобы хоть на мгновение закончилось это бессмысленное, несправедливое самоедство и он увидел, до чего гармонично и чутко все в этом мире устроено.

. Я сижу на карантине, кажется, вечность, тяну этого «Маленького принца». Сначала он мне показался забавным, теперь бесит. Последний раз меня так сильно раздражал только плюгавый Валя из «Изображая жертву». Серьезно, Маленький принц точь-в-точь герой фильма, только что не травит никого, потому что у него никого нет, а ту розу, что была, он проебал.

непонятно, как выбирать, если ты демисексуальна

Только на книге «Назови меня своим именем» я начал догадываться, что происходит. Когда я увидел ее в заказах, мне сразу стало легко и понятно: он не маньяк, не сумасшедший и не серийный убийца. Он гей. И он странно на меня смотрит. Возможно, два этих факта связаны между собой.

Только на книге «Назови меня своим именем» я начал догадываться, что происходит. Когда я увидел ее в заказах, мне сразу стало легко и понятно: он не маньяк, не сумасшедший и не серийный убийца. Он гей. И он странно на меня смотрит.